И СНОВА мы убедились в том, что, даже если у Михалкова поверх смокинга неформальный клетчатый шарф, а директор Каннского фестиваля Жиль Жакоб у Никиты Сергеевича в близких друзьях, Москва Каннами не станет. И дело тут не в провинциальной голубой лестнице а-ля рюсс, что теперь регулярно сооружается около кинотеатра "Пушкинский" к ставшему ежегодным празднику, - тем паче ее все равно загораживают черными заборами. И не в отсутствующих звездах типа Тарантино дело: меньше звезд - ясней погода. И даже не в затратах на мероприятие - ясно, что Канны обходятся раза в три дороже, чем наши с кровью набранные 2,5 млн. долларов. Суть состоит в том, что Московский фестиваль - власть не законодательная, а исполнительная. Ибо никаких условий кинорынку - как делают настоящие фестивали класса "А"- он не надиктовал. Московский праздник спел-сплясал именно то, о чем попросили его производители. В результате получился однообразный сериал, в котором каждая часть вполне ничего, но вопрос об открытиях в конкурсной программе можно считать закрытым сразу. Впрочем, не так уж плохо, расслабившись, посмотреть.
Мыло...
ПО-ИНДИЙСКИ. Этот нескончаемый телесериал под названием "Тени забытых предков" назойливо предъявлял немыслимое количество картин с моралью о стариках, которых мы вот-вот потеряем. Открывал его индийский фильм "Скорбь", в последний момент снятый из конкурса: там жестокие дети упекали стариков-родителей в дом престарелых. Заканчивал российский - "Луной был полон сад", где трогательная пожилая семейная пара в составе Шарко - Дуров превращалась в еще более трогательный любовный треугольник благодаря появлению в жизни Шарко ее первой детдомовской любви... Между ними фигурировали бесконечные "Тени воспоминаний": забытый киноактер, подружившийся с девочкой-подростком и всю дорогу тоскующий о былом. Героиня венгерско-польской "Нашей любви", упоенно тратящая дни молодости на попытку установить истину о том, изменяла ли ее бабушка дедушке или не изменяла. Немолодой дядечка в очках, упорно вспоминающий мамин грешок с женихом на свадьбе, в результате чего произошло "зачатие его младшего брата"... Как ни печально, апофеозом именно этого жанра придется назвать лауреата фестиваля: добротный, но невозможно тягучий фильм Кшиштофа Занусси про "жизнь, как смертельную болезнь, передающуюся половым путем". Герой фильма, доктор-онколог, пытается смириться с тем, что ему придется умереть от рака. И умирает, ободрив с прозекторского стола молодого ординатора, занесшего над ним нож: "Не бойся резать - это всего лишь плоть"...
ПО-ФРАНЦУЗСКИ. В этом разряде фигурировала вереница фильмов с назойливо гуманистической направленностью. В швейцарских "Яростных поцелуях" девочку упекали в католический интернат, где она соблазняла священника. Никакого хеппи-энда: дело предают огласке, всем очень, очень стыдно. "Вдова с острова Сен-Пьер" (Жюльетт Бинош, играющая жену начальника охраны) так сострадала осужденному, что подговорила его на побег. Никакого хеппи-энда: осужденного казнят, мужа-охранника расстреливают, Бинош рыдает... Теми же всхлипами отдавали и аргентинский фильм с бесконечно льющимся на экране дождем, и бразильский - с хлещущей через экран музыкой Вилла Лобоса...
Несколько разнообразили общую картину сериалы с восточным ароматом. В китайском "Лунном затмении" фотограф всю дорогу проедал героине плешь по поводу того, что он где-то когда-то ее уже видел, вследствие чего у героини тихо ехала крыша. Эзотерический опыт замучил и героя узбекского "Женского царства": друг завещал герою свою жену, а герой никак не может эту жену найти - уж очень много вокруг него женщин...
Ситуацию выгодно поразнообразил лишь свежий аромат финской картины "Неприкаянный". Вот уж воистину искусство для здоровья. Герой без лишней рефлексии любит все, что движется. Причем с минимальными потерями для психики - избегая повторных встреч...
После бани
НЕ СПАСЛА ситуацию массивная златая цепь с Георгием Победоносцем, водруженная Никитой Михалковым на интеллектуальную шею председателя жюри Тео Ангелопулоса, своим появлением оказавшего честь фестивалю. Не спасла, ибо не был выдержан главный принцип всех фестивалей - розыгрыш главного приза между 2-3 признанными лидерами (Тео Ангелопулоса с Эмиром Кустурицей или Альмодовара с Гринауэем). Только имена подобного ранга способны задать уровень серьезности происходящего. В такой ситуации, если уж и получает какая-то неизвестная датская лента Гран-при, ее создатель наутро просыпается знаменитым. Если же - как в нашем случае - драматургия фестиваля развивается в борьбе между здоровенькой финской и чистенькой французской картинами, а при этом заранее известно, что в итоге победит единственный присутствующий мэтр Кшиштоф Занусси, то такая интрига способна порадовать лишь киноведов.
Исходя из вышеизложенного, ясно: мы никогда не сможем стать конкурентами ранга "а". Ни Каннам. Ни Венеции. Ни Берлину. Не повезут продюсеры звезд в страну, где блокбастер собирает смешную для американского проката сумму в миллион долларов. Каков же выход? Единственный способ превратить Московский фестиваль в мероприятие, диктующее свои условия кинорынку, - альтернативный конкурс. На этом мнении сошлись все критики и участники фестиваля, включая председателя отборочной комиссии Кирилла Разлогова. Если Москва хочет стать событием, диктующим на два-три года запросы кинорынка, ей так или иначе придется стать альтернативным мейнстриму мероприятием, в котором центральное место займет некая "левая" программа в духе нынешней "8 1/2" Петра Шепотинника, демонстрировавшая "способы стать Джоном Малковичем" и странности гомосексуальной любви самураев. Прискорбно. Зато звучит.
Наши любимые французы. Часть 1