Теперь такая редкость несуетные русские женщины, большие, светлые, дарующие покой и тепло, как православные храмы. С одной из них мне посчастливилось познакомиться.
Мы сидим с ней в еще новой сдвоенной квартире, где по комнатам бегают ватаги детворы, гудят, кричат, смеются, плачут. Мне то и дело хочется выглянуть в коридор, узнать что происходит, но Елена Герасимовна меня останавливает: "Не надо. Сами разберутся".
Шум внезапно стих. В комнату вбежал хорошенький русый мальчонка, тер кулачками глаза, лбом уперся в мамин живот, прося защиты и жалости. Елена Герасимовна, продолжая разговаривать со мной, машинально погладила мальчика по голове и он счастливый убежал. Будто ему только и надо было прикоснуться к маме.
У Елены Герасимовны и Бориса Серафимовича Малевича - 16 детей. Алексей, Филипп, Анастасия, Мария, Ольга, Андрей, Глеб, Кирилл, Надежда, Христина, Илья, Анна, Дмитрий, Галина, Георгий, Вячеслав. Старшему - Алексею - в этом году будет 27 лет, а младшему - Славику - 3.
Как же можно управиться с таким хозяйством, как найти время на воспитание детей, а если его нет, что из них вырастет? Об этом я и спросила у Елены Герасимовны. А началась наша беседа с моего вопроса о последнем ребенке.
- Елена Герасимовна, вам не страшно было рожать в шестнадцатый раз?
- Когда я шла в роддом, страха не было. Мы этого ребенка хотели и ждали. И опыт был, и вроде все должно было произойти, как и раньше, но случилась беда. Ее уже не поправить. И моя вина велика.
Когда я ходила беременная, из армии вернулся один из наших сыновей, а разместить его негде. Мы тогда жили в пятикомнатной квартире. И ждали шестнадцатого ребенка.
Муж с утра до вечера на службе (он служит протоиереем в одном из московских храмов). Вот я и начала хлопотать о жилье. Беременность меня не тяготила, а к врачам я и по надобности ходить не люблю, ну, а уж без нужды тем более, хотя сама и училась в медучилище. Словом, к моменту родов не успела оформить обменную карту.
Когда пришла в роддом N 8, у меня уже начали отходить воды, то есть родовой процесс пошел, но схваток не было. В этом случае их вызывают искусственно, иначе ребенок может задохнуться. А меня в роддом не взяли, хоть я и коренная москвичка, и паспорт был при мне. Да и не с первым ребенком я туда пришла. Возможно именно шестнадцатые роды, которые могли стать проблемными, и решили судьбу моего ребенка. Я сидела в "предбаннике" и ждала с утра и почти до вечера, куда меня все-таки отправят. Наконец, объявили: везут в больницу N 36. Туда принимают всех: и бомжей, и рыночников без паспорта. Правда, врачи там ко мне отнеслись нормально. Сразу же поставили капельницу, и вскоре я сама родила. Но девочка оказалась мертвой. Она умерла за час до родов, не дождавшись помощи. Теперь я знаю: надо было в роддоме N 8 дать денег и, возможно, ребенок был бы жив. Но тогда мне это просто в голову не пришло.
Так что шестнадцатым через два года после этого случая стал Славик. Его я рожала в той самой больнице N 36, потому что испытывала доверие к коллективу медиков. Слава Богу, ребенок родился здоровым. Теперь он любимец старших детей.
- Каким вам запомнился период беременности и роды?
- Теперь это время кажется приятным. Вот вспоминаем мы с мужем какое-то событие в жизни и все меряем родами. Помнишь, это было в тот год, когда я с Ольгой ходила или когда Глеб родился...
А ведь я постоянно скрывала свою беременность. Правда, после пятого ребенка это стало не сложно: начала быстро полнеть. А почему скрывала? Да потому что не все относились к этому благожелательно. Даже моя мама воспринимала мои беременности без восторга. Боялась за мое здоровье. Боялась людского осуждения. Я старалась сидеть дома. Переносила беременность хорошо. Из роддома выписывалась быстро. Думала перед родами только о том, как помочь себе и ребенку. Молилась. Ну, а уж когда родишь - радость огромная. Все боли забываются. Даже если еще и болит чуть-чуть - надо потерпеть, ведь главное произошло: человек родился.
С детьми о предстоящих родах мы не говорили. Мама учила меня: зарождение жизни - это тайна и детям знать об этом не нужно. И они относились ко мне целомудренно, хотя конечно догадывались о предстоящем событии.
Я не просила детей погладить живот, поговорить с ребенком, как это рекомендуется в некоторых книжках... Словами любовь не привьешь. Она идет изнутри и по доброй воле. Вот муж приезжал в роддом с детьми навещать меня, а потом они все вместе встречали меня с маленьким. Дома каждый хотел потрогать новорожденного, взять на руки, дать ему соску. Мы с мужем его любили, и все объединялись вокруг него.
- И никто не ревновал?
- Ревнуют тогда, когда ребенка сильно опекали и вдруг как бы забыли о нем, переключившись на новорожденного. Или когда разница между детьми очень большая. Мы же никого не выделяли и появлялись они с небольшим интервалом.
- Елена Герасимовна, а дети устают друг от друга?
- Когда наш старший сын Алексей был еще подростком, и мы выезжали куда-нибудь всей семьей, он старался в метро сесть в другой вагон. Вот тогда я подумала: ему, возможно, хочется побыть одному. Но теперь он к такому уединению не стремится. К примеру, едет покупать колесо для автомашины и обязательно позовет с собой кого-то из старших мальчиков. Чаще всего Кирилла. Дети по одному боятся даже ночевать в квартире.
- А вы от детей не устаете? С ними же постоянно надо заниматься.
- Не думайте, что мы уж так сосредоточены на детях. У нас есть и другие заботы и увлечения. Для мужа, например, главное - служба. В свободное время он любит почитать. Старший сын Алексей в этом похож на отца. Кстати, он единственный, кого отец сам научил читать. Остальных детей уже учил Алексей, а потом следующие за ним обучали малышей.
- Домашним работам дети обучены?
- Да. Они все у нас мастеровые. И обои сами клеют, и сантехнику ремонтируют, и электроприборы. Вот Кирилл (он учится в 10 классе) привел в порядок дверцы у мебельной стенки, Илья (ему 12 лет) сверлит дырки, если надо вбить гвоздь, а вот эту полочку для икон сделал Глеб.
- Отец им показывает как надо делать?
- Нет, он просто делает, а дети смотрят и постепенно осваивают. В следующий раз делают тоже самое вместе с отцом.
У нас есть дом в деревне, мы зовем его фазенда. Строили этот дом три поколения наших детей. Начинали с отцом двое старших, и это был самый тяжелый этап. Они на фазенду и ездить потом не хотели. Правда, теперь, когда у самих дети пошли, с удовольствием везут их туда летом.
Потом на фазенде вместе с отцом трудились другие сыновья. Муж иногда выезжал с детьми в этот дом не только в отпуск и выходные, но и зимой. А летом мы сажаем там огород. Урожаи символические: это скорее трудотерапия, но дети знают, как растет капуста, картошка, поливают овощи, пропалывают. Однажды вместо сорняков "выпололи" весь перец. Я их не ругала: они же не нарочно.
Вообще мы воспитываем не словами, а живыми примерами, в процессе работы. Ведь если я скажу: не смотри телевизор, а сама сяду смотреть, то и они будут его смотреть. Когда дети появились, я стала следить за своей речью, за отношением к собственным родителям. Ведь на моем примере они и формируются. Так что не надо удивляться, если у кого-то вырастет неблагодарный, грубый или безответственный ребенок, если в семье он слышал брань, был свидетелем измен и разводов.
- Выходит, вы своих детей не наказываете?
- У нас в семье главный - папа. Он и меня в руках держит. Я начальник только пока его нет дома. Меня никто особо не боится. Я, бывает, прикрикну на кого-то из детей за непослушание, но если что серьезное - говорю отцу. Дети у нас все озорники. Вот даже Славик недавно сунул карандаш в стиральную машину, а уж в розетки пальцами каждый старался залезть. И сколько не говори, не понимают. Отец же учит их очень просто - ремнем. Считает, что это самый действенный способ. У нас это действительно так.
Вот говорят: нельзя лупить детей. Конечно нельзя в гневе и с телесными повреждениями. А любя разок стегнуть мальчишку можно, причем наши дети не обижаются. А девочкам и одного строгого отцовского взгляда достаточно, чтобы поняли свою вину. По-моему, нельзя наказывать бойкотом. Это практикуется в некоторых семьях. Дети там чувствуют себя одинокими и несчастными.
- А ваши дети дружные? Или все-таки ссорятся?
- Не только ссорятся, но и дерутся. Особенно два старших сына в детстве дрались постоянно, но при этом все время были вместе. Они и сейчас вместе. Живут в двухкомнатной квартире с женами и детьми. У одного сына двое детей, у другого трое, а питаются в складчину на одной кухне. Невестки совершенно разные: одна юная, другой под 30, характеры тоже не сходные, но живут очень дружно и к нам переселяться не хотят, а ведь у нас теперь просторно. Спасибо Лужкову и правительству Москвы: в течение полугода тогда после моего обращения дали нам целый отсек из двух больших квартир. Трое моих младших детей - дошкольников дружат с детьми сыновей, остальные дружат внутри семьи парами и группками по интересам и по сходству характеров.
- Во многих семьях учеба детей - ну просто яблоко раздора, тяжкий крест. А как у вас?
- Дети учатся сами, насколько хотят и могут. Вот Илья и Анна близки по возрасту, но Аня отличница, аккуратная тихая, а Илья и тройке рад, уроки делать не заставишь. Мы с отцом детей за плохие оценки не ругаем. Обычно ругают те родители, которые сами плохо учились, ведь все комплексы и страхи закладываются в детстве. А мы с мужем оба были отличниками.
- И что же вам безразлично получат ли дети образование?
- Если захотят, то получат, но всегда ли это необходимо? Вот Филипп в 15 лет перешел в вечернюю школу. Стал работать в храме. Он как раз начал в силу входить, а там была нужда в физической работе. Потом в армию пошел. Служил сначала в роте охраны, но уже тогда имел водительские права и лихо ездил на автомашине. Так что дослуживал шофером. Сейчас он служит дьяконом и учится на вечернем отделении в семинарии.
Две наши дочки Маруся и Ольга закончили медучилище. Работают медсестрами. Так ли уж надо, чтобы они шесть лучших лет жизни сидели за книгами? Они ведь любят свою работу, а нам их заработка в 3 тысячи хватает.
Еще одна дочь Анастасия - учительница младших классов. Закончила педуниверситет. Но пока работает в Управе, потому что в ближайших к дому школах нет вакансий. А в платных лицеях и гимназиях она работать не хочет ни за какие деньги: там ученики (учеба которых оплачена родителями) считают, что учитель куплен ими, и они могут себе позволить все, что захотят.
Старший сын Алексей после армии поступил в Духовную академию при Троице-Сергиевой Лавре. Поступить туда очень трудная задача, москвичей почти не берут. Хотя мои дети с рождения в Церкви, знают все службы, у них, наверное, это в крови. Ведь мой отец - священник, и муж всю жизнь служит.
Два наших сына поступили в семинарию, что в Николо-Угрешском монастыре. Там очень высокий уровень знаний, но бытовые условия тяжелейшие. Дисциплина максимально жесткая, кормят скудно, но все ребята (и наши тоже) терпят. Надеемся только на Божью помощь.
- Вы бы хотели, чтобы у ваших детей были многодетные семьи?
- Я бы хотела, чтобы все они выросли порядочными людьми, жили по совести, относились к делу с полной отдачей, а сколько будет детей, это уже как Бог даст.
Взрослая жизнь наступила внезапно