Леонид Парфенов: "Люблю ужинать дома"

Самый стильный теленачальник и ведущий снова попал в скандальную хронику. На этот раз его имя употреблялось в связи с закрытием его "детища" - программы "Страна и мир". Начальник информации Александр Герасимов попытался снять проект с эфира, но Парфенов в компании с Татьяной Митковой обратился к генеральному директору Николаю Сенкевичу, пригрозил покинуть канал и отстоял программу. Похоже, телебоссы договорились - проект продолжает выходить. А сам Парфенов отдыхает в Испании...

О журналистике

Вся моя родня - в Череповце, только брат Владимир бизнесмен в Питере. До нас с братом никто не уезжал из родного города, родители мои и сейчас там живут. Что касается профессии журналиста, то я просто ничто другое делать не умею. Я в детстве был неумехой, спортом и техникой не интересовался. Дома ничего не делаю, потому что только сломаю. Другое дело, что желание стать журналистом считалось жутко нескромным в той среде, в которой я вырос. "А поступать куда будешь?" - "На факультет журналистики!" Это выглядело жуткой претензией, это было из другой жизни. Большая часть детства прошла при том, что телефон в квартире - это роскошь.

О телеведущих программы "Страна и мир"

Мне кажется, что спутать "Страну и мир" точно нельзя ни с чем. Как формат этот проект состоялся. Новости, в общем, примерно одинаковы, важно, как они сделаны, как поданы. Ведущие этой программы - это образ нынешней России. Они молодые, сексапильные, оптимистичные, успешные, здоровые. Их манера ведения, тип речи, отношения в студии, стилистика студии - это все вопрос актуальности и даже моды. Почему одна из ведущих - именно чеченка? Разве это нужно объяснять? Ну, Российская Федерация, мир навеки, давай пожмем друг другу руки... Это наш вклад в преодоление понятия "лицо чеченской национальности". У определенной части населения это может вызывать раздражение. И очень хорошо - пусть хоть с помощью Асет преодолеют в себе это отношение. Когда я Хангу приглашал на работу, мне это тоже казалось очень важным. Ведь у нее в советском паспорте в графе "национальность" было написано "негритянка". Но то, что Россия может быть в том числе и черной, - великое благо. Чем многообразней мы в проявлениях - тем лучше. Вот Пивоваров, напротив, такая соломенная есенинская Русь... Про эту идею о чеченском ведущем я рассказал Борису Йордану, когда мы были в Штатах. Сразу после этого мы поехали в офис CBS. Я видел, что Борис раздумывает. Я его не тороплю, он не отвечает. Мы приезжаем, начинаем разговор с американским теленачальником. И Йордан по ходу дела спокойно сообщает ему: "Кстати, у нас новости будет вести чеченка!" - как о давно решенном деле! Американец был в восторге: "Чечен герл! Оу, грэйт!" Пригласить Асет мне, кстати, посоветовал тогда же, в Америке, замечательный журналист Маркус Уоррен. Он хорошо знал ее отца, который был редактором грозненской газеты. В России мы с Асет поговорили. Сразу сделали пробы, надев на нее рубашку Антона Хрекова и мой галстук - она пришла в чем-то неэфирном. И взяли ее на договор. Она еще во времена "Норд-Оста" переводила нам чеченские разговоры Бараева.

Об одежде

Мне не без разницы, что на мне надето. Да, наверное, я одеваюсь чуть... чуть внимательнее, чем среднестатистический человек. Разумеется, когда проблема свитера вообще решена, ты выбираешь: "А каким именно будет свитер?" Это отчасти связано с профессией. Ты привыкаешь, что ничего не бывает "вообще". Не бывает вообще свитера. Не бывает вообще вина и вообще пива. Это в советские времена было два сорта: "пиво есть" и "пива нет", а сейчас все по-другому.

О доме

Хорошо поесть - одна из радостей моей жизни. Но ем я мало, а мясу предпочитаю рыбу. Очень люблю фрукты, а вот к спиртному равнодушен. Правда, с удовольствием могу выпить хорошего французского красного вина.

Я не могу представить нормальный ужин без бутылки хорошего красного. Я студентом жил в общаге с болгарами - там к вину и пристрастился. И этап увлечения водкой и портвейном благополучно миновал. Хотя... Когда было совсем трудно, я и "андроповку" пил.

Я очень люблю ужинать дома. Особенно после съемок, потому что тогда это мой единственный человеческий поступок за день. Сначала душ, чтобы весь этот грим смыть, потом халат, и до этого ничего не есть. А потом есть медленно, с каким-то неторопливым разговором, обязательно с вином, и чувствовать, как, с одной стороны, усталость спадает, а с другой стороны - она переходит в такое приятное состояние начала дремы. Вот эти часа полтора-два - это единственное время для спокойного разговора, когда дети уже спят, когда все кончилось и уже нет никаких сил сейчас начать что-то делать, потому что все равно ничего хорошего не получится.

Досье "ТГ"