Режиссер Сергей Лобан, про которого коллега, вообще-то довольно сдержанная в проявлении чувств, сказала: «он просто неприлично талантлив», и постоянный соавтор Лобана, сценаристка Марина Потапова – девушка, на мой взгляд, тоже крайне одаренная. Да, кстати: они не женаты, и даже не любовники. Они вместе работают. Но это так, к слову. Главное, что результат их работы - фильм «Шапито-шоу» - стал сенсацией 33-го Московского кинофестиваля и получил на нем Специальный приз жюри.
В качестве бонуса Лобану и Потаповой достался номер телефона Председателя жюри Джеральдины Чаплин, заявившей, «что у этого режиссера готова сыграть даже стул», множество комплиментов от именитых коллег и куча красивых фоток в разных журналах. А вот появились ли, после всего этого, у ребят новые возможности? Стало ли им легче реализовать свои творческие задумки и амбиции? Это мы и попыталась выяснить у Марины и Сергея.
Ирина Шипилова: - Наверное, сейчас, после столь громкой и красивой премьеры, после огромного количества восторженных рецензий и ломившихся на фестивальные показы зрителей, вас прямо-таки завалили интересными, и, разумеется, финансово выгодными предложениями.
Марина: - Просто не знаем, куда от них деваться. Инвесторы все время звонят, и все время предлагают денег.
Сергей: - Причем, мы все время отказываемся.
М: - А они все звонят, и все предлагают. Такие вот, настойчивые. Увы, это шутка. На самом деле, пока нам, в основном, звонят по поводу интервью, которые мы в последнее время раздаем с утра до вечера. Это, в общем, приятно, и иногда даже увлекательно, но наше материальное положение от этого не меняется.
И.Ш.: - А что, с ним все так плохо?
М: - Ну, не так, чтобы совсем. Но могло бы быть и лучше. Причем, значительно лучше.
С: - Нет, мы, ни в коем случае, не жалуемся, но ни для кого не секрет, что кино в России - не самое прибыльное занятие.
И.Ш.: - Ну, это смотря, как подойти к вопросу. Вон, все наши продюсеры тоже вечно жалуются, однако с голоду ни один из них пока не умер. Несмотря на то, что почти все производимые ими фильмы стабильно проваливаются в прокате. Каким-то образом они, значит, зарабатывают?
С. – Ну, так они же продюсеры
М. – А мы режиссеры и сценаристы. Тонкие, ранимые, непрактичные. Творцы, так сказать.
И.Ш.: - Вообще-то, судя по вашим интервью - и свежим, и тем, что вышли несколько лет назад, после вашего громкого дебюта, фильма «Пыль», вы не такие уж и непрактичные. Вполне себе деловиты, прагматичны, легко оперируете понятиями «маркетинг» и «таргетинг», знаете толк в пиаре. Что, кстати, блистательно продемонстрировали на том же ММКФ – все эти розыгрыши и раздачи билетов среди «своих», беспроигрышный Петр Мамонов в качестве одного из героев, «подколки» в адрес г-на Михалкова, что, в последнее время, крайне актуально. Вы явно думаете о «материальном» и умеете работать со зрителем. Умеете создать на свой, простите, «продукт» повышенный спрос. Это, разумеется, нисколько не умаляет достоинств самого фильма - понятное дело, что, если бы он оказался неудачным, весь этот ажиотаж вокруг закончился бы сразу после первого показа.
С: – Да, мы думаем об этом – в смысле, о материальном. И о том, как выстроить коммуникацию фильма со зрителем. Это очень важная вещь и важная часть нашей деятельности. Любой режиссер, мне кажется, является продюсером фильма. Потому что он рожает ребенка, и он должен понимать его дальнейшую судьбу. Его, так сказать, медиажизнь. Когда говорят «я делаю кино для себя и думаю только о том, что мне интересно» – мне кажется, это несколько лукавая позиция. Потому что кино всегда делается для кого-то. Нам важен зритель, и мы хотим сделать все, чтобы его было, как можно больше.
М: - И потом, выживать же как-то надо.
И.Ш.: - Вы как будто оправдываетесь, а ведь, на самом деле, ваша позиция вызывает только уважение. Я просто удивляюсь тому, что, при таком, казалось бы, беспроигрышном сочетании – талантливые художники плюс способные бизнесмены – вы до сих пор сказочно не разбогатели.
М: – И думаю, в ближайшее время нам это не грозит. Это связано с кризисом киноиндустрии и с тем, что у нас система… как бы это сказать… «не нейтральная». Ты не можешь просто прийти и, как говорится, «делать дела». Все строится на других отношениях - на каких-то связях, неких потайных ниточках. Кто-то кого-то знает, кто-то кого-то с кем-то знакомит, куда-то приводит. Везде какое-то кумовство. Это очень сильно коррумпированная система, в которой кем-то, каким-то непонятным образом, берутся деньги, раздаются какие-то откаты и т.д. и т.п.
С: – Ну, по большому счету, мы ничего не знаем про это… Мы достаточно маргинальные. Мы не в индустрии. В ней мы почти ни с кем не общаемся.
М: – Опять же, это не имеет прямого отношения к нашей истории. И на фоне такой киноиндустрии наши продюсеры – компания «Органик фильм» – они, наверное, самые лучшие.
И.Ш.: - Я правильно поняла – ваше «Шапито-шоу» снято исключительно на частные деньги, без участия государства?
М: - Да, мы три раза подавали на господдержку, но нам отказывали.
С: - Собственно, именно с желания получить эту самую поддержку, наш фильм и начался.
М: - Да, кто-то из знакомых сказал нам о том, что есть возможность получить государственные деньги. И для этого нужно срочно написать заявку. И мы, чуть ли не за один день, сели и написали. Никакой поддержки мы, разумеется, не получили, но то, что мы придумали, показалось весьма симпатичным. И мы стали это дорабатывать. Дописывали, переписывали, снова подавали на господдержку, нам снова отказали. Потом еще раз.
С: - Потом нашим сценарием заинтересовалась компания «МируМир», мы даже запустились, но проект из-за кризиса был заморожен. И, наконец, наши нынешние продюсеры, выкупили у прежних права на картину.
И.Ш.: - У ваших нынешних продюсеров до вас был опыт работы в кино или «Шапито-шоу» стал их дебютом в этой области?
М: - Один проект у них точно был, причем удачный – это «О чем говорят мужчины» с «Квартетом И». Возможно, были еще какие-то проекты, просто мы о них не знаем. Тем не менее, кино – конечно, не основная сфера их деятельности.
И.Ш.: - Вы достаточно тепло – что, в общем, редкость – отзываетесь о своих продюсерах. Тем не менее, в одном из интервью вы заявили, что вам нужны не продюсеры, а инвесторы, и в дальнейшем вы предпочли бы работать самостоятельно. И в Фейсбуке – «нашем все» - тут же появилась информация о том, что ваши продюсеры из-за этого сильно на вас обиделись. Это правда?
М: – На самом деле, не очень хочется об этом говорить. Просто если мы опять начнем это обсуждать, какая-нибудь фраза будет не совсем правильно понята, и это породит новую волну…обид.
И.Ш.: - И все-таки, что между вами произошло?
М: - Да ничего особенного не произошло. Просто их реакция на наше, вполне невинное, высказывание – еще одно доказательство того, по каким странным, феодальным, законам живет наша киноиндустрия. У нас кто платит, тот и заказывает музыку. И почему-то считается, что если люди дали тебе деньги на кино, то они купили тебя с потрохами. Они вправе указывать, что тебе делать, что и как говорить и т.д. Ты должен их слушаться, быть им по гроб жизни благодарен и смотреть на них «снизу вверх». А ведь, в сущности, отношения «автор – продюсер» - это партнерские отношения. Равноправное сотрудничество. Одни могут дать денег, другие – сделать фильм. Права на который, кстати, практически всегда остаются у тех, кто дал денег.
С: – Мы сейчас даже не говорим о нашей конкретной ситуации. Нам с продюсерами действительно повезло и мы им, по большому счету, благодарны.
М: – Возможно, конечно, не настолько сильно, как им хотелось бы.
С: - Тем не менее… Во-первых, они реально спасли проект – без них он мог просто не состояться. А, во-вторых, работать с ними было абсолютно комфортно. На меня никто не давил, и я сделал, в принципе, то, что мне было нужно. И, помимо производственных, у нас сложились какие-то человеческие отношения. Возможно, именно поэтому наше высказывание их несколько задело. Они, возможно, восприняли это, как некий упрек, как жалобы на то, что «они плохие». На самом деле, это вовсе не так. Они замечательные. Но, в идеале, мы хотели бы сами себе быть продюсерами. Тем более, такой опыт у нас уже есть, и достаточно успешный – я сейчас имею в виду «Пыль». Картина заработала очень приличную сумму, по сравнению с ее бюджетом.
И.Ш.: - Да, но «Пыль» обошлась вам, кажется, в $3000, которые вы собрали по знакомым. А бюджет «Шапито-шоу» - около двух миллионов. Их уже по знакомым вряд ли соберешь - то есть в любом случае, вам придется вступать в какие-то товарно-денежные отношения. Либо с продюсерами, либо с государством. Своих-то денег, как выясняется, у вас нет. Кстати, задавать этот вопрос вроде как неприлично, но все-таки…
М: – Вы хотите знать, на что мы живем?
И.Ш.: - Ну, в общем, да. Мне, признаюсь, интересно, можно ли, будучи режиссером в России, заработать себе на более или менее пристойную жизнь?
C: – Лично я несколько лет жил на свой гонорар за «Шапито-шоу». Это где-то сорок тысяч долларов. И если их разделить на пять лет – именно столько шла работа над картиной – «на жизнь» получается какая-то совсем незначительная сумма. И, поскольку «Шапито-шоу» - очень важный для меня проект, и мне очень хотелось, чтобы он состоялся, я полностью погрузился в него. И у меня не осталось времени какие-то другие заказы - корпоративные видео, какие-то рекламы, которые дают возможность заработать.
И.Ш.: - А сейчас что? Гонорар за «Шапито-шоу» благополучно прожит. С проката - даже если он будет успешным – вам, я так понимаю, ничего не светит.
C: – Ну, вообще-то, у нас была договоренность с продюсерами – когда мы заключали с ними контракт – что мы получаем 50 процентов после возмещения всех затрат.
М: – Но для этого фильм должен заработать минимум два миллиона, а это, при нынешней системе проката, довольно сложно сделать. Нет никаких гарантий, что это произойдет. Да и договоренность с продюсерами пока что устная.
С: – Да, потом выяснилось, что мы так и не заключили нужное приложение.
И.Ш.: - То есть пять лет работы, колоссальные энергетические затраты, постоянный стресс – и что в результате? Безденежье, необходимость снова снимать корпоративное видео и рекламу, и поиск инвесторов на следующий проект, гонорар с которого позволит вам – опять же, не только не шикуя, а предельно скромно прожить следующие пять лет?
М: – На самом деле, если будет успешный прокат, и, если мы все-таки договорившись с продюсерами, заключим договор, какие-то деньги нам, возможно, перепадут. На них мы сможем какой-то период, пока мы не запустили что-то новое. Но, в общем, конечно, надо срочно думать, как не умереть с голоду.
И.Ш.: - Есть уже какие-то идеи на этот счет?
М: - Ну, вот, например, мы рассматриваем вариант «краудсорсинга». Это возможность привлекать инвесторов с помощью социальных сетей. Мы уже запустили систему НАПАРАПЕТ, через которую хотим собирать деньги на развитие каких-то интересных проектов – как своих, так и чужих.
С: – Это система хорошо работает в Америке. Она очень простая: если ты независимый музыкант или кинематографист, на каком-то этапе, или вообще, на весь период осуществления проекта, тебе помогают твои друзья, знакомые или просто люди, которым интересно то, что ты делаешь. То есть твои потенциальные зрители или слушатели. Они как бы становятся твоими инвесторами.
И.Ш.: - Красиво, конечно. Но у нас не Америка, уровень жизни другой. Людям порой на самое необходимое не хватает, а им предлагают сброситься на чей-то проект.
С: - Вы все-таки слишком пессимистично смотрите на вещи. Посмотрите, например, как активно развивается проект известного блогера Навального, который подобным образом собирает деньги на борьбу с коррупцией. Оказалось, что это очень многим нужно и они готовы, по мере своих сил, пусть даже и скромных, данное начинание поддержать. Понятно, что коррупция всех достала, и люди просто жаждут, чтобы эта проблема была решена. И когда они видят независимого человека, готового хотя бы попытаться это сделать, они несут ему свои деньги. Им интересно, что из этого выйдет. И они сами запускают этот процесс, это их личное участие. Они хотят, чтобы был создан некий орган, контролирующий систему, от которой они уже ничего хорошего не ждут. А конкретному человеку верят.
И.Ш.: - Может, конечно, таким образом и удастся победить коррупцию, но вот собрать на кино...
С: - Не знаю. Вот мне, например, нравится Дэвид Линч, который уже давно ничего не снимал. Не знаю, по какой причине, но, если бы мне сказали, что все упирается в деньги, я бы, будучи, как мы уже выяснили, человеком небогатым, не раздумывая, дал какую-то сумму. Потому что мне интересно то, что делает этот человек, и я хочу, если есть такая возможность, каким-то образом в этом поучаствовать. Я, конечно, никого ни с кем не сравниваю, но, может быть, кому-то будет интересно поучаствовать в наших проектах. И вообще, мне кажется, что краудсорсинг в какой-то момент станет основной системой для независимого кино. Потому что деньги – кроме, как у государства – брать негде. Ну, разве что, у международной системы грантов. Но это тоже все, по сути, государственные и благотворительные деньги.
И.Ш.: - А для вас имеет значение, кто вам дает деньги? Каким образом они заработаны?
М: – Наверное, да. С какими-то силами мы не согласны были бы сотрудничать. И не хотели бы их поддерживать. Даже если бы они дали нам кучу денег и предоставили полную творческую свободу.
И.Ш.: - Например?
М: – Например, если это деньги с политического пиара.
C: – Или если у инвестора криминальная репутация. Потому что с подобными людьми, у нас скорее всего, возникнут трудности коммуникации. И это может быть очень неприятно для нас.
И.Ш.: - Да, у каждого свои трудности. Сценаристы и режиссеры ищут приличных инвесторов и продюсеров. Продюсеры рыдают, что нет хороших сценаристов и режиссеров. Мало, говорят, у нас профессионалов. Кстати, вы, Сергей, опять же, в одном из интервью, заявили, что никогда не будете профессионалом. Почему так?
C: – Я не имею ничего против профессионалов. Но, лично для меня, профессионализм – это тупик. Ведь что такое профессионализм? Это когда ты, в любом состоянии, даже в отключке, можешь спокойно, не запариваясь, выполнять определенную работу. Стабильно и без ошибок.
И.Ш.: - А разве это так плохо?
C: - Да нет, это хорошее качество, это очень удобно и правильно. Просто в моем случае это невозможно. Потому что мне интересно постоянно заниматься каким-то новым делом. Находиться в ситуации «проб и ошибок». Экспериментировать. А если я буду спокойно и качественно что-то делать, я засохну.
М: – Профессионализм – это необходимость следовать определенным законам, которые кто-то когда-то придумал. А на наш взгляд, в искусстве нет законов - нет правильных кадров, правильной драматургии, правильной работы с актерами. В общем, мы против законов, и поэтому никогда не будем профессионалами.
И.Ш.: - А герои «Шапито-шоу» - они кто? На пресс-конференции вы сказали: «Они – замечательные, прекрасные люди. Лузеры». Почему же лузеры-то?
С: – Ну да, по факту они неудачники.
М: – Ну, а кто из нас удачники? Их ведь всегда единицы.
И.Ш.: - Я и спрашиваю – кто они, эти счастливчики?
М: – Удачник - это человек, которому все завидуют.
С: – Это профессионал.
М: – Точно. Но их, как вы сами сказали, мало. А большинство из нас - неудачники. Это те, кто либо не осмелился, либо не смог. И мы тоже, несмотря ни на что, неудачники.
И.Ш.: - Но вы-то и осмелились, и смогли.
М: - Ну, в общем, да. Но неудачники – это, опять же, кто? Те, у которых не гладко все идет. Которые все время попадают в глупые ситуации. Все у них как-то нелепо, смешно. Поэтому мы тоже неудачники. И герои наши такие. Это люди, которые оступаются, ошибаются, у которых часто «не прет». Это те, которых что-то ранит, которые часто оказываются под ударом.
И.Ш.: - То есть, в принципе, любой нормальный живой человек – он неудачник. Потому что всех нас хоть что-то да ранит. И каждый хоть иногда оказывается под ударом.
М: – Ну в общем, да. И, конечно, зависит, с какой стороны подойти. Вот, например, прекрасная история. Человек однажды увидел книгу рекордов Гиннесса, и возмечтал в нее попасть. Он научился играть ногами на баяне и приехал в Москву, чтобы участвовать в Минуте славы.
С: – Да, и он вышел на Минуту славы, и жюри ему сказали: это все чушь и ерунда, твоя игра ногами на баяне. И он ничего не выиграл, вернулся с позором к себе в деревню, и повесился. Потому что решил, что он неудачник.
М: - А ведь человек, в принципе, был удачником. Потому что он гениально играл ногами на баяне. И, кроме него, никто так не умел. Крутой человек. И хотел-то он немногого. Что его признали на какой-то Минуте славы. А его вот взяли и опустили. И он стал неудачником. Просто из-за реакции людей.
И.Ш.: - Ужасно жаль парня. Но вы-то, опять же, получили свои пятнадцать минут славы. Вам это было важно?
М: – Конечно. Мы только на нее, славу, и рассчитываем.
И.Ш.: - Хотите, наконец, почувствовать себя «удачниками»?
С: – Да нет, это некий символический капитал. Который, хочется верить, можно будет все-таки в дальнейшем конвертировать в бюджеты наших фильмов.
М: – Но пока этого не произошло, нам остается только погреться немного в лучах этой славы и тешить себя надеждами.
