Затем последовали «По следам бременских музыкантов», «Как львенок и черепаха пели песню», «Голубой щенок», «Ограбление по…» и многие другие. Не менее удачной получилась музыка к фильмам «Двенадцать стульев», «Собака на сене», «Дом, который построил Свифт», «Формула любви», «Убить дракона». А песня из кинофильма «Человек с бульвара Капуцинов» практически стала гимном кино.
Честь дороже!
«AиФ»: – Геннадий Игоревич, у вас ведь недавно был юбилей. Какой самый приятный подарок получили?
Геннадий Гладков: – За пять дней до юбилея прошел мой большой концерт в Зале им. Чайковского, в первом отделении звучала симфоническая музыка, во втором – популярная. Участвовали хор Московской консерватории и оркестр филармонии. Дирижер Владимир Юровский приехал из Лондона, чтобы продирижировать моим концертом. Это самое лучшее, что может композитор пожелать себе в свой праздник – услышать свою музыку в таком исполнении.
«AиФ»: – С момента выхода «Бременских музыкантов» прошло 40 лет. Это правда, что создатели мультфильма, включая вас, судятся с продюсерским центром, поставившим мюзикл с таким же названием, по поводу нарушения авторских прав?
Г. Г.: – Там нарушены не только авторские права, но и художественные основы произведения, что меня беспокоит даже больше. Да, мы подали в суд, и по последним сведениям эта организация уже выразила горячее желание удовлетворить наши требования не судебным образом, а мировым соглашением, а так как я человек не кровожадный, то буду этому рад. Но ничего особенного в этой ситуации нет, в других странах все постоянно судятся. Наши суды пока не все понимают в авторских правах, но все равно приходится к ним обращаться. Как сказал в своих стихах Юлий Ким, «честь – она всего превыше».
«AиФ»: – Кстати, Юлий Ким во время своих концертов рассказывает о том, как ему жаль, что слова песни «Уно моменто», ставшей необыкновенно популярной, придумал не он, а вы. У вас это единственный поэтический опыт?
Г. Г.: – Этот был опыт шуточной импровизации. Песня нужна была срочно, а Кима в Москве в тот момент не было и итальянских стихов под рукой тоже не нашлось, вот и пришлось мне сочинить эту абракадабру, основываясь на двух-трех известных мне итальянских словах вроде «моменто», «сакраменто», «сантименто». Я предлагал Киму написать в титрах, что это его творение, но он категорически отказался. Слова этой песни зарегистрированы как народные и Геннадия Гладкова. Но это не единственный поэтический опыт для меня. В 70-х годах у меня был какой-то прорыв, и за пару лет я написал около пятисот стихотворений. Друзья заставили меня напечатать их. Книжка вышла под псевдонимом «Игорь Колесо», но из предисловия ясно, что колесо катится и должно прикатиться к имени Геннадий Гладков. Я тогда очень смущался, я ведь не профессионал. Но потом, работая с поэтами, уже не стеснялся заставлять их переделывать то, что считал нужным. А кончилось тем, что написал мюзикл сам: и пьесу, и музыку. Это было прошлым летом, незадолго до юбилея, и это я воспринял как подарок свыше. Это самое лучшее время, когда «стихи идут»! Правда, сначала я писал черновик и думал, что потом предложу его кому-то из друзей-поэтов, потом переписал набело, и я хотел предложить его в качестве «рыбы», а потом уже и музыку написал. Этот мюзикл по двум сказкам моих любимых братьев Гримм. Получилась история для взрослеющих детей и нестареющих родителей. У меня ведь внучка двенадцати лет и внук – шестнадцати, и я нашел сказки, которые отражают проблемы этого возраста.
Чтобы трудиться, нужно здоровье
«AиФ»: – Кто будет ставить ваш новый мюзикл?
Г. Г.: – Несколько театров думают. Сложность в том, что там много действующих лиц. А поставить, мне кажется, я мог бы и сам. Я столько лет работал «под режиссерами», «под актерами», которые мной руководили, а теперь хочу я сделать все по-своему.
«AиФ»: – Для такой активной работы нужна большая работоспособность и крепкое здоровье.
Г. Г.: – Я страдаю диабетом, поэтому соблюдаю диету. Сладкого мне нельзя, жирного тоже, масло – только оливковое или грецкого ореха. Пиво, вино, шампанское я не употребляю, мне разрешается только сто граммов водки «самых лучших кровей». Большего наслаждения, чем работа, я не знаю, а для моей работы выгодно, чтобы я хорошо себя чувствовал. Утром я, как англичанин (или как лошадь), ем овсянку и – работать. Большую часть своей жизни я провожу на даче. Окна выходят в лес, там пишется хорошо. Летом и осенью хожу за грибами. Ни с чем не сравнимое удовольствие! Иногда езжу на Волгу, к детям в Калязин. Это знаменитое место, где затопленная церковь, там такая энергетика, что мне хватает трех дней, чтобы получить заряд бодрости на полгода. Когда-то каждый день я по часу бегал в лесу. Сейчас уже на такое не способен, только с собакой выхожу на полчаса погулять поздно вечером. Пес у нас очень умный! Мы взяли его «с браком»: одно ухо опущено. Щенок выглядел таким несчастным, и я подумал, что с двумя стоячими ушами каждый возьмет, а такого… Мы его взяли и так счастливы! Такая душа у собаки!
Домом занимается жена
«AиФ»: – Ни в одном из ваших прежних интервью не нашла ни одного слова о вашей семье. Это секрет?
Г. Г.: – Да нет, просто раньше я вообще прятался от прессы или говорил только о творческих делах. Моя жена вместе со мной училась в музыкальном училище, она по образованию дирижер-хоровик, у нее красивое меццо-сопрано. В молодости, когда я учился в консерватории, она была главным добытчиком в семье. Вместе мы пережили трагедию: наш первый сын умер в возрасте трех месяцев. А потом родился еще один сын. После этого жена уже не работала, но на ней все ремонты, все переговоры с рабочими. В 78-м году у нас сгорела дача, так она снова построила ее на том же месте! Сын сейчас работает в рекламной фирме дизайнером. Дома он на гитаре поигрывает, по синтезатору руками проводит, у него прекрасный слух, он не раз помогал мне в домашних записях в качестве звукорежиссера, но не захотел заниматься этим профессионально. Внук хочет стать оператором, внучка сказки сочиняет. Музыкантов в семье нет, но дай бог, чтобы творческие люди были и продолжался род Гладковых!
«AиФ»: – Я читала, что ваш дед аккомпанировал Лидии Руслановой. Говорят, у нее был очень трудный характер, как он с ней находил общий язык?
Г. Г.: – Он сначала сам пел, а потом заболел, потерял голос и стал аккомпанировать Руслановой на саратовских гармошках. Про ее трудный характер – это правда. Я ее хорошо помню. Апломба у нее было много! Все «нижестоящие» для нее были холуи и холопы, но дед был влюблен в нее и ничего этого не замечал. Он пытался и моего папу привлечь к работе с ней. Но после первой репетиции папа отказался, он ведь до этого работал с Изабеллой Юрьевой, интеллигентнейшей женщиной. Такой вот был характер! В моей семье Русланову не любили, но народ ее обожал, ее популярность была фантастической.
