Солдат или математик?
Своего одиннадцатого сына богатейший чаеторговец Петр Кононович Боткин считал неудачником. Его старшие дети подавали большие надежды на продолжение отцовского дела, играли заметную роль в общественной и культурной жизни столицы, а этот мальчик до 9 лет не мог научиться читать. Суровый отец предрекал ему незавидное будущее солдата. Однако затем выяснилось, что Сережа просто не различает букв из-за сильного астигматизма – заболевания, при котором человек нечетко видит линии. Скорректировав мальчику зрение, его отдали в один из лучших московских пансионатов.
Там его учителями стали знаменитый собиратель сказок А. Н. Афанасьев и математик Ю. К. Давидов, впоследствии руководивший кафедрой Московского университета. Под его влиянием Сергей стал показывать отличные успехи в математике и собирался поступать на математический факультет университета. Однако вышел указ Николая I, запрещавший «лицам недворянского звания», к которым относились и купцы Боткины, учиться на каких-либо факультетах университета, кроме медицинского. Так Россия обрела одного из самых выдающихся своих терапевтов.
Ученый и педагог
Сергей Боткин окончил университет с отличием, но настоящая школа жизни началась для него на Крымской войне, где он работал бок о бок с Н. И. Пироговым и заслужил высокую оценку великого хирурга. Работа в военно-полевых условиях оставила у него тяжелое впечатление, в первую очередь из-за недобросовестности военных чиновников. В книге «Образы великих хирургов» описаны условия, в которых приходилось бороться за права больных Пирогову и его команде. «Мы принимали на кухне мясо по весу, запечатывали котлы так, чтобы нельзя было вытащить из него объемистого содержимого, – тем не менее все-таки наш бульон не удавался: находили возможность и при таком надзоре лишать больных их законной порции», – с горечью вспоминал Сергей Петрович.
Вернувшись из Крыма, он стажировался в Берлине, Вене, Париже, все свое время посвящая научным исследованиям. Интересы Боткина в это время сконцентрировались на физиологических и микроскопических исследованиях, он опубликовал две важные работы о крови и закончил докторскую диссертацию о всасывании жира в кишках.
Сразу же после защиты диссертации в Петербурге Сергея Петровича пригласили в терапевтическую клинику Медико-хирургической академии, где он устроил клиническую лабораторию по последнему слову медицинской науки, одну из первых в Европе. Множество врачей стремились поработать в ней и побывать на занятиях и клинических разборах Боткина. В 1861 году он стал руководителем клиники.
Сергей Петрович в то время работал с 8 утра до часу ночи, делая перерывы лишь на один час обеда, один час отдыха и полчаса на упражнения на виолончели, которые он очень любил. Весь вечер и часть ночи он посвящал подготовке к занятиям со студентами на следующий день. Вскоре вокруг Боткина образовалась школа лучших клиницистов того времени.
Особенность метода Боткина была во внимательном и многогранном подходе к пациенту. Он советовал начинать с подробнейшего физического исследования больного, уже потом расспрашивать его о субъективных ощущениях и жалобах – и затем сводить все воедино. Боткин заложил основы естественно-научного подхода к врачебной деятельности, утверждая, что «знание физики, химии, естественных наук, при возможно широком общем образовании, составляет наилучшую подготовительную школу в изучении научной практической медицины».
Доктор и христианин
Слава доктора Боткина как замечательного врача и диагноста гремела по всей России. Множество больных стремилось попасть к нему на прием. Некрасов посвятил доктору одну из глав своей поэмы «Кому на Руси жить хорошо». Боткин лечил Салтыкова-Щедрина, на протяжении двенадцати лет спасая от смерти.
В своей деятельности Сергей Петрович четко следовал христианским принципам: по его инициативе в столице, а затем и в других городах были открыты медицинские комплексы для беднейшего населения. Они состояли из амбулатории и больницы, и лечение в них было бесплатным. Для Боткина не было пациентов важных и неважных. Одинаково ответственно он лечил и членов императорской фамилии (в 1873 году Сергей Петрович стал лейб-медиком), и безвестных больных в городских «заразных бараках».
В этих бараках его попечением были установлены дезинфекционные камеры, а для перевозки инфекционных больных создана первая «санитарная карета». В 1886 году Боткина избрали почетным попечителем всех городских больниц и богаделен, и он повсюду произвел коренные улучшения.
Всего один неверный диагноз
Всю жизнь Боткин с большим упорством занимался научными исследованиями. Его труды о патологии желчной колики, о болезнях сердца, о брюшном, сыпном и возвратном тифе, о подвижной почке, об изменениях селезенки при различных заболеваниях, о желудочно-кишечных катарах заложили основы нового терапевтического лечения. В 1888 году он обосновал свою точку зрения на болезнь, названную впоследствии его именем, – доказал инфекционную природу желтухи, акцентировал внимание на поражениях печени.
В последний год своей жизни разрабатывал проблему старости, хотя самому ему не удалось до нее дожить – он скончался, когда ему было всего 57 лет. Работа без отдыха подорвала его силы. У Сергея Петровича начала развиваться болезнь сердца, усилившаяся после смерти любимого сына. Именно тогда Боткин поставил единственный неверный диагноз – самому себе: он упорно считал, что страдает от печеночной колики. Ученики настояли, чтобы он выслушал свое сердце при помощи стетоскопа, но он вскоре убрал инструмент, сказав: «Да, шумок довольно резкий!». И не пожелал изменить своего мнения. В 1889 году, как писали газеты, «смерть унесла из этого мира самого непримиримого своего врага».
