Предчувствие неминуемых неприятностей охватило меня ещё по дороге из столицы Дагестана Махачкалы ко второму по размеру городу республики Дербенту. Трассу перекрывали бронированные военные «Уралы» и «украшали» ощерившиеся пулемётными стволами блокпосты. Усталые и злые взгляды бросали в салоны авто увешанные оружием бойцы спецназа. Всё происходящее напоминало не мирную российскую республику (как её позиционирует местное руководство), а послевоенную Чечню или Израиль в разгар арабской интифады.
«Уже несколько дней в городе звучат выстрелы, – объяснил мне водитель машины такое осадное положение, – Недавно здесь появились неизвестные в «гражданке», но с автоматами. Они палили в воздух, задирали прохожих, угрожали. Телевизионщикам с федерального канала дали очередь под ноги, избили и отобрали камеру. Милиция не вмешивалась – может беспредельничают террористы, а может «работают» сотрудники спецслужб. В республике после охоты на милиционеров, объявленной ваххабистами этим летом, силовики предпочитают не надевать форму. А два дня назад в центре города произошёл взрыв. Погиб один человек. Власти уверяют, что подорвался сам боевик, но местные уверены, что для устрашения подбросили тело какого-нибудь бомжа».
Мои худшие опасения начали подтверждаться сразу после открытия избирательных участков. Точнее – в тот момент, когда пришло время этим участкам открыться. Вокруг школ, госучреждений и других потенциальных мест голосования быстро собирались толпы желающих отдать свой голос. Вот только все подходы к урнам находились под надёжной охраной спецназовцев, на форме которых часто нельзя было различить каких-либо опознавательных знаков. «Участок закрыт! Иди домой!, – голос из-под маски звучал с нескрываемой неприязнью, – Когда откроют – не знаю. И убери быстро фотоаппарат, а то сейчас разобьётся». В итоге после долгих уговоров мне удалось побеседовать с председателем комиссии избирательного участка № 9 Лавият Гаджибалаевой. «Из 9 членов комиссии пришли только четверо, – объяснила испуганная женщина, – С остальными нет связи. Для того, чтобы участок заработал, необходимо присутствие минимум шестерых. Якобы кто-то позвонил и угрожал взрывом. Приехавшие сапёры ничего не нашли, да и не могло здесь быть мины – школу охраняла милиция. Однако начать выборы мы не можем».
Неподалеку у железных ворот – единственного прохода сразу к двум участкам, собрался стихийный митинг. ОМОНовцы с автоматами загораживали собой проход. При этом в образованный ими коридор проходили избранные, на которых указывал крепыш в кепке. «Пускают только тех , кто голосует за действующего мэра Феликса Казиахметова!, – рассказал один из присутствовавших, – Я здесь уже 3 часа жду и надежды нет». Через несколько минут сотни лишенных законного права волеизъявителей начали волноваться и напирать на милиционеров. В ответ один из одетых в форму людей поднял автомат и начал стрелять над головами. Напуганный электорат отшатнулся, но не ушёл. На бордюрных камнях у дороги сидели уставшие и испуганные люди, не желавшие при этом расходиться. «Мы же не бараны!, – пожилая женщина в измятой одежде взяла меня за руку, – Сначала по домам ходили «агитаторы», предлагавшие 10-15 тыс. руб. за подпись. Потом всех госслужащих заставили под угрозой увольнения голосовать за действующую администрацию. А вы знаете, как тяжело сейчас найти работу? Временную регистрацию оформляли сотням согласившимся продаться «избирателям» из других регионов. Теперь вот просто решили не пускать на участки. Виноваты не солдаты, они не здешние и ничего не понимают в наших делах. Наказывать надо тех, кто всё это устроил!».
С других участков приходили не менее шокирующие подробности: в одном месте ОМОН не смог сдержать людей и бойцы открыли огонь под ноги толпе. В итоге парень, закрывший собой съемочную группу, получил ранение и был доставлен в отдел милиции, где его несколько часов допрашивали, не разрешая оказать первую помощь. Председатель избирательной комиссии участка № 30 Мурад Мурадов за день до выборов был избит и похищен. В багажнике джипа его привезли в… здание администрации, где люди в форме обвинили его в том, чего он не совершал... На некоторые участки людей пускали лишь по непонятно кем составленным спискам, на другие – по «флаерам» с портретам кандидата Казиахметова. При мне не разрешили пройти даже после предъявления удостоверения наблюдателя и редакционной «корочки». Более того, особенно ретивый служака отдал приказ задержать «подозрительного москвича с поддельными документами». Спасло лишь то, что за полчаса до этого лично министр внутренних дел Дагестана обещал нам с коллегами полное содействие.
«Всё это – игры на уровне руководства республики, – печально разводил руками член одной избирательных комиссий, на условиях анонимности согласившийся поговорить на следующие после выборов утро, – Действующий мэр Феликс Казиахмедов – ставленник руководства республики. В Дагестане все живут и получают должности в зависимости от национальности и клана. Пришедший к власти аварец тянет вверх аварцев, лезгин – лезгинов, кумык – кумыков и тд. Если проиграет один человек, посты придётся покинуть многим. А это значит, что клан ослабел, и к нему не пойдут деньги».
В итоге городской суд запретил подводить итоги голосования до выяснения причин закрытия трети избирательных участков. При этом уже 14 октября территориальная избирательная комиссия Дербента объявила победителя. Им оказался действующий мэра Феликс Казиахмедов, получивший, согласно официальной версии, 67,5 % голосов. Его ближайший соперник – глава Сулейман-Стальского района Дагестана, бывший прокурор республики Имам Яралиев – набрал 27,7 %, а явка якобы составила 53,7%.
