«Щоб були годни, не голодни, или, пили, и хотили, и могли». Дед пана Ивана был поляком. Сам Иван Иваныч родился во Владимире-Волынском, живет в пригороде Львова. При этом тост произносит гуцульский, а ридну мову перемежает русским, польским и даже дойче шпрахе.
Это потом он признается, что вспоминал русские слова из уважения ко мне, ведь даже в советские годы Львов размовлял. Когда сейчас в городе спрашиваешь, могут ли с тобой пообщаться по-русски, отвечают: «Не можна». «Вы говорите?..» — «Розумию». И ладно бы только с россиянами так: даже англоговорящих туристов сотрудники отеля при мне пытались «учить» мове. Вот до чего дошли! А потом сетуют, что в последние годы к ним в основном поляки едут…
Хотя внутренний туризм, видимо, развивается активно. В центре полно народу. Уик-энд в самом европейском городе страны — вероятно, «маст-хэв» для жителей центра и востока Украины. Однако по сравнению с Харьковом, Киевом и Черновцами во Львове больше не только кафе и ресторанов, но также бомжей, попрошаек. И бедных бабусь, торгующих всем, что можно продать. По городу развешаны плакаты «Свободу Сенцову» и «Молимся за наших бойцов». На площади Ринок продают туалетную бумагу с портретом президента России и срамными стишками, а на барахолке недалеко от Оперного театра пытаются сбыть советские ордена и форму Советской армии.
Подбирать приличные слова тут давно никто не пытается. Пожилые и не очень здоровые люди работают до последнего: прожить на пенсию нереально. Кто мог — уехал, в том числе в Россию. У таксиста Олександра, например, сын — директор фирмы в Туле, женат на россиянке. Сам Олександр много лет работал в России, Испании, Польше, зарабатывал сыну на учебу. Когда началась война, вместе с дочерью носил деньги военным. Судьбы многих на Украине похожи. Хоть на западе и любят хвастать, что у них все иначе, и голода, бедности здесь никогда не знали.
Проще пареной кавы
Месяц назад во Львове прошел марш в честь Дня героев. 4000 человек (среди них — участники АТО, семьи Героев Небесной сотни, медики Майдана, участники Революции достоинства) чествовали воинов, боровшихся за свободу украинского народа: казаков, повстанцев, сечевых стрельцов, воинов армии УНР, УПА (организация, запрещенная в РФ) и деятелей украинского национализма. Возлагали цветы к огромному монументу Степану Бандере.
А мы в это время сидели с паном Иваном в его доме подо Львовом, в котором за 17 лет перебывало более 4000 гостей со всего мира: отзывов уже две толстенные книги. «Сарафанное радио» — лучшая реклама. Профессора университетов из Сеула и Токио, голландская учительница биологии 74 лет (одна в домике на колесах, с пристегнутым великом, ехала в Крым), японцы 72- 89 лет (желали посмотреть, как ведется сельское хозяйство), русские (от Камчатки до Калининграда)…
— Я сделаю каву по-нашему: не варену, а парену, — объясняет 74-летний Иван Иваныч, поет по-украински и просит говорить ему «ты».
Домик его небольшой, деревянный, построенный еще поляками. Последней хозяйкой была шовинистка пани Уршуля, не желавшая говорить на «языке быдла»: мове. Выпускница Варшавской консерватории и юрфака университета, она работала в зеленом хозяйстве на стеклозаводе.
— Авангардистка, 1920 года рождения, очень хотела летать, — рассказывает пан Иван. — Сделала крылья, залезла на дерево и… сломала позвоночник. Так и прожила до 72 лет горбатой. Замуж никто не взял. Перед смертью завещала дом костелу. Я и купил его у монахов, хотя семь лет он стоял бесхозным.
Судьба самого Иван Иваныча нелегкая и счастливая одновременно. Два брата его деда окончили свои дни на Соловках: не хотели колхозов. Отец-офицер прошел финскую, с Великой Отечественной вернулся инвалидом. Мать в эвакуации в Мордовии переболела тифом, но троих детей спасла. Через месяц после Победы Ваня-рахитик родился. А вскоре отец перевез всю родню на запад Украины: там было сытнее. Правда, жили 16 человек на 32 кв. м. Но кто тогда об этом печалился?
— Мне и 10 лет не исполнилось, как отец умер. После школы окончил техникум. Устроился разнорабочим на комбинат хлебопродуктов, танцевал в ансамбле. И трудился 45 лет.
За плечами пана Ивана — высшая партийная школа. Был секретарем комсомольской и партийной организаций. Работал инструктором райисполкома, председателем поселкового совета… В 1990 году даже в мэры Львова выдвигался. Был в оргкомитете по созданию народного руха и… депутатом первого созыва горсовета. «Я счастлив: делал то, что велело мое сердце», — словно оправдывался он.
Старший сын — магистр экономики — во Львове. Младший окончил Сорбонну, доктор политологии в Польше. А вот с женой, с которой прожил 30 лет, пану Ивану пришлось расстаться. «Не было работы, она выиграла тендер на реставрацию церкви в Польше и уехала», — рассказал он в начале беседы. А позже разоткровенничался: «Из-за этого дома и разошлись. „Что ты рухлядь покупаешь?“ — ругалась она. Ей хотелось во Львов, а мне — ближе к земле». 18 лет Иван Иваныч прожил с пекинесом, теперь у него — послушная Чапа, понимающая лучше любой женщины…
Когда украинцы Киев захватили?
— Таня, а шо, ты горилку пьешь? — вдруг спросил Иван Иванович. — Тогда пошли готовить закуску…
На столе — ничего купленного. Все 8 соток пан засаживает от и до, оставляя место для цветов. Голубика, шпинат, пастернак, руккола, чеснок вперемешку с клубникой («Им так лучше!»), персики, абрикосы, виноград… Перечисление всех садово-огородных культур заняло бы половину материала. В конце участка — утки с курами. Рядом примостился купленный в Карпатах гуцульский домик: надо приводить в порядок. На очереди — баня. При этом Иван слеп на один глаз, да и силы уже не те.
— Не смерти же ждать на лавочке… Видела, Юра заходил? Я ж еще горилку делаю. А что, прожил бы на пенсию в 2600 грн? Газ экономлю, запасаюсь дровами. Зимой топлю до 15 градусов, оденусь и сплю на перине. Банки закручиваю. Хлеб сам пек, пока духовка не испортилась. Четвертый год туристов практически нет: война. Я и сам был на Майдане. И сын полтора года на фронте добровольцем провел: водителем ЗИЛа. Я тогда самогонку гнал для ребят не 45 градусов, а 80. И продукты собирал: все соседи несли что могли…
Глаза пана Ивана блестят. Отговаривать сына он даже не думал: воспитывал-то патриотом. «А если б потеряли его?» — «Над нами — Бог…»
Чтобы отвлечься от грустной темы, Иван показывает польскую «Кулинарию» 1920-х: «Ты подывись, шо тут е…» Делится секретами запекания мяса («чуть сахарком присыпь»). А потом лезет в старинный сундук, доверху набитый антикварной одеждой. Льняные платья с ручной вышивкой. Свадебные наряды… И опять про близость с детьми: «Вот эту бордовую сорочку — 18 стилей шитья — сын нашел. Мы с ним пешком исходили всю Западную Украину. А кунтуш на мне я сам сшил…»
Мебель в доме тоже в основном винтажная. Есть даже антиквариат. На сдвинутых стульях Бидермейер удобно улеглась Чапа. Рядом — изразцовая печь. Для ценителей прошлого пожить в курортном местечке среди сосен, да в таком доме — счастье. 150 грн с завтраком (а начинал Иван с 20!) — за такую цену во Львове найдешь разве что койку в 10-местном номере хостела. А тут — комнатки маленькие, простенькие. Но на двоих. Все удобства, интернет. 10 км от города! А на столе — только экопродукты. Молоко Иван покупает у фермера, сыр делает сам. Свиней держит и продает молодая попадья (дочь ректора православной семинарии и секретаря поселкового совета). А готовить Ивана научила еще теща-полунемка.
Так и живут западенцы: «Ментальность украинца — терпеливость и работоспособность. И только силой можно заставить Украину жить в бедности».
С некоторыми утверждениями Ивана можно поспорить: «Украинцы и русские — разные народы, мы к полякам ближе... Угро-финны — основная масса европейской части России... Русский язык беднее украинского». Или списать их на «досадные недоразумения». А иные и комментировать не требуется: «Многие здесь жалеют о распаде СССР»; «Киев — испокон веков русский город. Когда его украинцы успели захватить?..»
Одного я не могла понять: как такой хозяйственный мужик за 18 лет не женился? Спросила прямо. Иван прямо и ответил: «Я ж не был всегда сам… Есть дама, разведенная, на 15 лет моложе. Но у нее дети, внуки. Обещает приехать, не получается. Если честно, и я уже эгоистом стал…» Такая вот сермяжная правда.
Командировка на Украину — от востока до запада — заканчивалась. На экране в аэропорту картинка с «прапором агресора» сменилась надписью: «Яка ж це громадянська вийна, коли зельоние человечки...» А я вспоминала жителей страны-соседа, — от Харькова до Львова — которые всю дорогу помогали мне чем могли. Целовали, прощаясь, как близкого человека. И беспокоились потом: «Билет удалось купить? Как добралась? Нашла еще спикеров? Ну пиши, звони!..»
Большинство из них я видела впервые. Дуже дякую, друзья!
Читайте также:
«Веры уже не осталось». Репортаж спецкора «АиФ» из украинских Черновцов
«Война задолбала». Репортаж спецкора «АиФ» из Киева
Чтоб жизнь салом не казалась. Что думают украинцы о РФ и новом президенте
