Граждане Турции продолжают ликовать и сокрушаться по поводу итогов референдума, на котором страна с минимальным перевесом поддержала предложенные президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом реформы. Перемены в Турции «АиФ» обсудил с Владимиром Сотниковым, директором Центра «Россия — Восток-Запад».
Александр Колесниченко, «АиФ»: — Можно ли говорить о том, что Турция переживает цивилизационный поворот?
Владимир Сотников: — Думаю, об изменениях в Турции можно говорить и в таких терминах. Мустафа Кемаль Ататюрк, когда создавал Турецкую Республику, мыслил её, прежде всего, светским государством. Речь не идёт об исламском радикализме, но Эрдоган давно начал исламизацию Турции в соответствии с собственным видением того, как должно выглядеть турецкое общество. Может показаться удивительным, что во втором десятилетии XXI века речь зашла о серьезном усилении религиозного фактора. Но нужно учитывать контекст: весь Ближний Восток в последние десятилетия то тут, то там, то менее заметно, то радикально откатывался от светскости. Можно сказать, что Турция здесь следует региональному тренду.
— Насколько далеко Турция может на этом пути зайти?
— С точки зрения людей, которые едут в Турцию отдыхать, вряд ли будут заметные изменения. Не думаю, что кого-то будут заставлять в итоге ходить на пляж в каких-нибудь балахонах. Политика политикой, но доходы от турбизнеса играют в экономике Турции важную роль. Скорее проблемой для турбизнеса могут стать беспорядки или теракты. Потому что одной из сторон перемен в Турции может стать более активная политика в отношении различных религиозных групп и более активная политика в Сирии.
— Как вы оцениваете итоги прошедшего в Турции референдума?
— Через референдум, демократическим путём, Эрдоган изменил баланс сил, повысив роль президента страны. Изменения дают лично Эрдогану практически неограниченную власть. Сам Эрдоган сможет занимать пост до 2029 года. Должность премьер-министра ликвидируется, президент будет указами назначать и снимать министров, регулировать роль армии в обществе. Армия раньше была ограничителем для лидера страны, и в истории Турции было несколько военных переворотов. Но армия роль, которую ей отводил при создании властной системы Ататюрк, де-факто потеряла давно, а по итогам поражения в прошлогоднем заговоре была и вовсе зачищена. Кроме того, зачистке подверглись «параллельные» неформальные силы влияния — организация Фетхуллаха Гюлена. В ближайшее время Эрдоган, очевидно, детализирует планы реформ, например, реформы системы образования, которая примет более консервативный облик.
Эрдоган теперь формально может возглавить свою Партию справедливости и развития, а сама партия получает монопольное положение в стране. Это не значит, что в Турции нет оппозиции: мы видим серьезные протесты после референдума. Нельзя забывать, что победа была одержана с минимальным перевесом, «за» проголосовал 51%, в основном, жители провинций. Но сценарий гражданской войны в стране вряд ли возможен.
Укрепление личной власти Эрдогана, ожидаемые реформы и серьезные перемены в разных сферах жизни не означают, что после 2029 года всё не вернётся на принципы, которые закладывал в основу турецкого государства Ататюрк. Турция за это время стала развитым обществом, а протесты показывают: загнать всех в рамки, удобные Эрдогану, наверное, можно, но поворот вряд ли будет фундаментальным.
Кроме того, цель Эрдогана не в том, чтобы закрыться от остального мира, максимально завинтив гайки. Хотя европейцы уже возмущаются, например, по поводу возможности введения в Турции смертной казни. Цель Эрдогана — усилить режим личной власти, что должно позволить ему, например, усилить и роль Турции в качестве влиятельной региональной державы. Больше о реальных планах Эрдогана мы узнаем, когда конституционные изменения вступят в силу, а он расскажет, что он собирается делать дальше в самой Турции и в отношениях с другими странами.
