От журфака на Моховой до дома и обратно маршрутов было всего два: короткая дорога - мимо Театра оперетты, длинная - мимо Большого.
Но если великий москвовед испытывал привязанность к Малому театру и выбирал его, когда намеревался скоротать вечер среди талантов и их поклонников, то я обожала Большой. Но, прежде чем наши с этим театром отношения сложились, я побывала, наверное, почти во всех остальных.
Культурную прививку сделала мама. Как только я пошла в школу, посещение театров «поставили на поток». В воскресенье утром мы просыпались и после кашки на завтрак выясняли, куда идём сегодня. Честно признаюсь, иногда хотелось заболеть или ещё немного поспать, но разрешалось это только папе. Мне же приходилось наряжаться и в любую погоду ехать на встречу с прекрасным. О чём сейчас не жалею.
Помню, на «Малыше и Карлсоне» в Сатире мама... уснула. Тогда я не понимала, как можно смотреть на пухляша с пропеллером (его играл Спартак Мишулин) и задремать! Сейчас расцениваю её добровольный отказ от нормального утреннего сна в выходные в пользу мероприятий со мной как подвиг. И надеюсь его повторить сама, когда дочка подрастёт.
Мой культурный иммунитет поддерживался мамой до той поры, пока я не стала ходить везде без неё. Из этого периода жизни запомнилась история с Театром оперетты. На носу были экзамены после восьмого класса. Накануне одного из них папа одноклассницы купил нам билеты на дневной спектакль. «Вы и так всё знаете, за день готовятся только двоечники», - напутствовал он. Мы с утра успели побывать на пляже и довольные, с обгорелыми носами приехали в театр. (Кстати, мы уже больше 20 лет дружим и теперь она крёстная мама моей девочки.) Одна из оперетт Имре Кальмана показалась лёгкой и весёлой. Но это был единственный раз в жизни, когда я позволила себе не приодеться.
Московская публика одевалась в театры всегда: пожилые леди с безупречным маникюром, уложенными волосами и карамелькой в лаковой сумочке - такая же неотъемлемая часть столичной культурной жизни, как... люстра Большого. Завсегдатаи - на приставных стульях. Вышедшие в свет себя показать и на других посмотреть - в партере на дорогих местах. Студенчество и поклонники - на галёрке. Что интересно, элегантные старушки, которых я помню с детства, и сейчас никуда не делись. Пройдёт пара десятилетий - и я стану одной из них?
Первый поход в Большой пришёлся на выпускные классы. Не могу сказать, что я этого долго ждала, - жизнь и без того была полна интересного. Но в эпоху дефицита было не достать даже театральных билетов. И, в общем-то, ходили на то, на что удавалось добыть контрамарки. Я много спектаклей помню чуть ли не наизусть: кто играл, во что был одет, даже что съела в буфете в антракте. Название же той постановки вылетело из головы, наверное, сразу после её окончания. Тогда главное было в том, что я вообще ЕГО посетила!
А потом стала ходить туда, как на работу. Сначала в переносном смысле: мне даже повезло увидеть Майю Плисецкую на сцене в «Чайке» (это был один из её последних спектаклей). После, уже работая в любимой газете (которую, кстати, читала со школы и давала почитать учителям), я пристально следила за ходом реконструкции, начиная с первого конкурса в 1999-м. Вместе с независимыми реставраторами отстаивала альтернативный проект с открытием для народа портика Бове. Критиковала теперь уже бывшего главного архитектора проекта за непомерные расходы, а с тех пор, как работы вышли на финишную прямую, стараюсь бывать там чуть ли не каждую субботу. Не хочется упустить ничего из его жизни. И апофеоз наших отношений - после последней заметки позвонили с Би-би-си с просьбой выступить в качестве специалиста по Большому.
Театр двух актёров 
Лев Прыгунов: «Наверное, в прошлой жизни я был китайцем» 
Каникулы Надежды. Журналистка из Петербурга бесплатно работает Снегурочкой 
