Между двумя этими событиями - встреча «трёх зубров» в Беловежской Пуще, поставившая точку в развале Советского Союза…
С тех пор секретная правительственная резиденция на хуторе Вискули обладает особой, почти мистической притягательностью. Там и сейчас гостит элита, но уже с опаской озираясь на тени прошлого. По слухам, поздней ночью в поставленном по приказу Н. С. Хрущёва охотничьем дворце-павильоне иногда является призрак Ельцина, размашисто подписывающий призрачные бумаги...
Мы едем по пустой дороге сквозь «зону покоя» - сердцевину Пущи. По обочинам - сплошной бурелом, вывороченные корни, вековые стволы, внахлёст лежащие друг на друге. «Ураганы зачастили», - комментирует мой гид - замгендиректора нацпарка по идеологии. Меня так и подмывает спросить: «А по какой идеологии?» Но у режимного объекта лучше не накалять атмосферу… Я послушно киваю. После всего, что узнаёшь на месте «политического Чернобыля», как-то не удивляет, что здесь, в глухих лесах, уже нет той девственной безмятежности.
Геринг и пчёлы
Судьба не по-хорошему отметила Вискули ещё в XIX в., когда там провели первое лесоустройство. Малоизвестный факт: Пуща оказалась разбита на 666 (!) кварталов размером две на одну версту. А в 1939-м сюда неслучайно приезжал страстный охотник Герман Геринг, позже повелевший создать в Беловежье образцовое охотничье хозяйство рейха… «Угол-то медвежий, - поясняет мне бывший комендант резиденции 73-летний Степан Мартысюк. - Ну и природа нетронутая…» Соседний хутор Белый Лесок, где мы встретились, - место и вправду укромное. Рядом польская граница. Половина хат покинута. «Детского плача уже не услышишь», - жалуется Мартысюк. Везде трёхсотлетние липы, посаженные для разведения пчёл. «А сейчас все дохнут пчёлы, - прибавляет он. - Клещ, зараза, заводится в улье и зимой поедает весь рой. А пошла эта напасть лет 15 назад - после той вечеринки в Вискулях…»
«Туда нельзя!» - жёстко останавливает меня зам по идеологии, загораживая дорогу на Вискули, но затем, впрочем, миролюбиво извиняется: «Служба…» До резиденции рукой подать. Но мой провожатый непреклонен: «Объект для посещений закрыт». Нельзя, даже не останавливаясь, проехать мимо павильона, взглянув на него из окна служебного авто. Необходима виза местных спецслужб... На деле всё просто: в отсутствие надзора добраться на попутке или просто дойти до Вискулей можно по любой лесной дороге и даже по просеке, которых в Пуще хватает. Тем более что высокого забора с прожекторами на вышках, как можно было ожидать, тут нет. Шоссе подходит почти ко входу в павильон. Перед ним лишь шлагбаум и будка охраны.
За КПП и аллеей - белый дворец со стеклянной башенкой и колоннами. На территории ни души. «Видно, Батьки нет, - развёл руками работяга, подвёзший меня к дому с призраками на «Оке». - И гостей его тоже. Не сезон!.. А иногда, - вдруг понижает он голос, - вроде никого и нету, а в лесу, как эхо, зычный рык Бориса Николаича...»
Шары с бодуна
«Похороны Союза» напоминают здесь о себе на каждом шагу. В биллиардной гостиницы стоит стол, где гоняли шары Хрущёв и Брежнев. Другая реликвия - стол, на котором подписали Беловежское соглашение. «По слухам, - подсказывает мне официант в кафе, - сейчас он на даче у пенсионера Шушкевича…» Беловежская ночь тиха. Бывшая обслуга Вискулей вспоминает, «как всё было на самом деле»: внезапный звонок из Минска «Ждите гостей!», сотрудники КГБ, проверяющие урны на аллеях, «никакой» Ельцин, которого ведут под руки дюжие охранники. «Я как раз стоял при входе в дверях. Он только головой с трудом кивнул, и его сразу завели в номер…» «Ельцин по приезде едва держался на ногах, - уточняет один из рассказчиков. - А хохлы Кравчук с премьером Фокиным, наоборот, были трезвы и ещё успели перед переговорами убить по кабанчику…» Ещё откровения: «Шушкевич, Кравчук и Ельцин сидели на чемоданах с долларами и готовы были, если бы Горбачёв послал войска, сбежать в Польшу...» «После того как Шушкевич зачитал текст, всех пригласили на банкет. А когда всё съели и выпили, тут же заторопились прочь с совсем нерадостными лицами. Чувствовалось, что люди чего-то боялись и спешили как можно скорее покинуть роковое место…» «Легко получилось, - подытоживает Мартысюк. - Посидели пару часов с бодуна - и нет Союза…»
В том же тоне о Вискулях в Пуще высказываются все. Единственной пользой от тех событий стал «политический» VIP-туризм в резиденцию. Гостиница с тем же названием закрыта - как бы на ремонт, но за валюту там может жить любой. То же и с VIP-охотой: в Пуще стреляют те, кто может заплатить за рога оленя 2,5 тыс. евро, а за зубра, попавшего под выбраковку, - 5. «Только главный корпус зарезервирован под президента, - шепчут мне. - Там останавливается сам Лукашенко. А в коттеджах живут министры и бароны из-за границы. Для иностранцев это стоит долларов 700 в сутки…» При этом туризм - туризмом, но Вискули в Белоруссии не афишируют. Про президентский отдых скажут: «Был в Бресте». «Сам Батька не охотник, - признаётся работник вискулёвского хозблока. - приезжал всего-то раза три…»
С годами режимность лишь усилилась. До 2001-го в «святая святых» ещё пускали экскурсии, потом вольницу прикрыли. «Пуща стала заповедником для богатых», - злятся экскурсоводы... На прощание старожилы продолжают перечислять местные беды: «в прудах на карасей напал мор», «расплодились хищные птицы», «кабаны болеют чумой». Все берёзы облепили круглые мётлы омелы - растения-паразита. «А из польской части Пущи, - указывает на запад зам по идеологии, - повадились «натовские» волки. Недавно застрелили двух!» Но прошлое так же не застрелишь. «Если честно, - признался, оглядываясь, инспектор нацпарка, - мне тут иногда даже с оружием не по себе...»
