В комментариях тут же стали приводить другие примеры ассоциаций — и из «Сказки о царе Салтане», и из «Конька-Горбунка». Я и сама, читая что-то сыну, часто ловлю себя на мысли, что еле сдерживаюсь от смеха, увидев какое-то «современное» слово. Возникает странное ощущение смешения времен: примерно как от царя Ивана Васильевича перед магнитофоном, из которого льется Высоцкий.
Да, у современных детей совсем иной набор фоновых знаний и ассоциаций, другой жаргон, и даже строят предложения они, наверное, по-другому. Но, как ни парадоксально, не это кажется мне главной чертой речевого портрета ребенка эпохи 2.0. Я не случайно начала именно со слова «кликать». В нем, пожалуй, суть того, что за последние годы произошло не только с самой речью, но и с речевым окружением детей, с миром слов и фраз, в котором они живут.
Многие, я знаю, терпеть не могут глагол «озвучить» в значении «сказать, огласить». А мне интересно было бы подобрать к нему антоним. Если «озвучить» в своем первоначальном значении — это дать голос персонажу, записать звук к фильму, то как можно было бы назвать обратный процесс? Обеззвучение, обеззвучить? Наверное. Так вот, это «обеззвучивание» и есть, по моему мнению, главная характеристика мира современного ребенка. Из него просто исчезли какие-то фразы, но не исчезли вовсе, а спрятались в айфоны и айпэды, обеззвучились, ушли под землю, как речка Неглинка, которая течет себе под Москвой, но ее уже давно никто не видит. Так и речевая жизнь детей спряталась под оболочку гаджетов: она есть, но ее не видно.
Тут недавно шутили по поводу имени Димон, на которое якобы обижается Дмитрий Медведев, и придумали анекдот:
— А Димон выйдет?
— Он вам не Димон, он премьер-министр!
— А мячик скинете?
Шутки шутками, но если абстрагироваться от премьер-министра и просто представить эту фразу в современном дворе, то мы поймем, что это почти невозможно. Сам жанр отмер. Зачем заходить в гости неожиданно (или, уж тем более, кричать в окно), если можно написать смс или, в конце концов, позвонить. Произошло обеззвучивание, оглушение: то есть сама-то коммуникативная ситуация осталась, но ее больше «не слышно».
Известный лингвист, профессор, глава Гильдии лингвистов-экспертов Михаил Горбаневский подтверждает: «Мы просто не слышим, как общаются дети, ибо их общение идет чаще всего через кнопки телефонов, смартфонов, планшетов».
Горбаневский рассказывает, как недавно поспорил с сыном: тот пытался доказать ему, что сможет набрать не глядя в кармане три смс из трех фраз. Фразы диктовал сам профессор. Сын выиграл и ошибся лишь один раз, и то потому, что допустил орфографическую ошибку. «Снизу ему из двора никто не кричит: «Леха, выходи — пойдем в лапту играть!» Ему шлют СМС, Или пишут «по мылу». Или «В Контакте», — говорит Горбаневский.
Но это лишь одна из многих ситуаций, которые сыграли с нами в прятки, потеряв звук. Или, кстати, не обязательно звук, а иногда и визуальный образ. На смену школьным запискам пришли все те же эсэмэски. И произошло то же самое: сам жанр записки стал невидимым.
Или еще один, обожаемый мной в детстве жанр — баловаться телефоном.
— Звонят из ЖЭКа, у вас отключат воду, и горячую, и холодную, идите набирайте, я подожду.
— Набрали?
— Да.
— Теперь можете пускать кораблики.
Представить сейчас такое тоже довольно сложно. Домашним телефоном уже мало кто пользуется, с мобильным такие штуки не пройдут — нельзя знать наверняка, что человек дома. Шутят по смс и в Фейсбуке — снова оглушение.
«Ксеня! Иди домой, окаянная!» — кричала мне в сердцах бабушка, когда я заигрывалась допоздна с друзьями. И этот жанр зазывания домой тоже превратился в речку Неглинку — ушел в разговор по телефону, который слышат, по сути, только двое: тот, кто звонит, и тот, кому звонят.
Впрочем, конечно, уходят и какие-то слова. Главный редактор портала Грамота.ру Владимир Пахомов, чье детство пришлось на 80-е, вспоминает, например, слова «зыко» и «зыкински», которые как-то пропали из детского и подросткового лексикона. «Я много раз спрашивал младших коллег (тех, кто родился в конце 1980-х), что такое «зыко», и мне никто не мог ответить», — говорит он.
Но защищать язык детей от жаргона он, признается, не стал бы. И иностранных слов тоже не надо бояться.
«Мне кажется очень важным защитить детей от того языка вражды и ненависти, на котором сегодня так часто говорят взрослые, — говорит главред Грамоты. — «Чурки», «жидомасоны», «русня», «толерасты», «кремляди», «православнутые», «атеюги», «абажуры из либералов» — всё это бурлит и клокочет в Интернете (где сейчас дети проводят столько времени) и периодически выплескивается в офлайн. Вот это страшно. Язык, который призван объединять говорящих на нем, независимо от их национальности, веры, убеждений, мы сегодня всё чаще используем для того, чтобы разъединить людей, противопоставить их друг другу, и дети это видят».
Да, хорошо бы эти два процесса поменялись местами. Один, разъединяющий, обрел бы немоту, а другой, связывающий людей, снова — и тут все-таки подойдет это обычно не по назначению используемое слово — был бы озвучен.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
