В частном доме семьи Степановых в поселке Приуральский днюют и ночуют девятнадцать человек. Все они лишились своего единственного жилья — кого-то обманули недобросовестные риелторы, кто-то потерял квартиру по собственной правовой безграмотности. Они — совершенно чужие друг другу люди, познакомившиеся в коридорах органов власти и залах судов. За пять лет мытарств обманутые стали семьей — держатся вместе, пытаются достучаться хоть до кого-то. Но их никто не слышит. Двадцать первого января пожилые люди, граждане России, объявили бессрочную голодовку. Но власти продолжают делать вид, что ничего не происходит.
«Мы БОМЖИ именем Российской Федерации»
Хозяин дома, Валентин Степанов, кадровый военный. Дом, в котором собрались голодающие, строил всю жизнь. Своими руками. С супругой Галиной решили перевезти детей поближе — с внуками чаще видеться. Степановы нашли участок неподалеку и решили его купить. Земля 800 тысяч рублей. Они обратились в банк, но был
«Мы БОМЖИ именем Российской Федерации, — едва сдерживает эмоции хозяин теперь уже половины дома. — К нам на днях новые собственники приезжали вселяться, на трех джипах, не знали, что здесь двадцать человек сидят. Увидели народ — и ретировались. Судебные приставы более чем странно определили границы половины дома. Нам, например, достались туалеты и кухня. А как другие собственники будут питаться и, простите, нужду справлять?»
«Валентин, — шутит Любовь Пластинина, — ты лучше сверли дырку в крыше, чтоб соседи по твоему дому могли попасть на второй этаж, минуя твой, первый. А то вдруг они не альпинисты?»
«Я вот фотографии внуков перевесил, — расстроен Валентин Степанов. — Они у меня в спальне стены украшали. Спать ложились, я мысленно им спокойной ночи желал. Теперь в коридор повесил, на свою территорию».
«Попросим убежища во Франции. Депардье сюда, мы — туда»
«А у меня ситуация вообще из ряда вон, — из последних сил пытается шутить Любовь Пластинина, — я переехала из четырехкомнатной в центре города в сад. Вон сады, видите, через дорогу? Вот там и живем с мужем уже четвертый год. Летом хоть электричество есть и вода в колодце, а зимой ничего. Печь сделали, топим, снег таем, чтоб воды попить. Сейчас вот у Гали сидим, голодаем, я в ужасе: как попадем в свой домик? Там же снегу намело за неделю по самую крышу, не проберемся».
Любовь, бухгалтер по образованию, брала в банке в 2009 году кредит в размере 200 тысяч рублей. Начался очередной кризис, зарплату платить перестали, а банк очень настойчиво требовал возврата денег и процентов. Любовь увидела объявление в местной газете: деньги в долг под залог недвижимости. Позвонила. Очень внимательный и чуткий риелтор через полчаса пил чай у нее дома. Не откладывая дело в долгий ящик, договорились встретиться в рег.палате завтра. Риелтор помахал перед носом Пластининой договором залога квартиры, и между прочим поинтересовался, как же собственница собирается возвращать ему долг. Люба честно сказала: возьму ипотеку и выкуплю у тебя свою квартиру. Нет, на ходу импровизировал риелтор, тогда палата договор залога не примет. Давай оформим куплю-продажу? А как деньги отдашь, я на тебя квартиру опять переоформлю. Любовь не почувствовала подвоха. В итоге она осталась без жилья, но с деньгами.
.jpg)
— Я ведь проценты отдавала ему, — кричит, что есть сил, Любовь. — А потом случайно узнала, что моя квартира на продажу выставлена. Я узнала, кто ее собирается купить, прибежала к той женщине, все объяснила, что квартирка «нечистая», суд будет. Женщина же ответила, что шанс купить «четырешку» в центре за двести тысяч выпадает раз в жизни, и она его использует. Пластинина поймет гораздо позже, что женщина эта была одной из подставных лиц в деле отмывания квартир.
— Я обращалась во все возможные инстанции, — говорит Любовь, — в суды, к президенту, в прокуратуры, полицию, Бог знает куда еще. Но не могу ничего доказать. Решением суда договор купли-продажи признан действительным. Меня выбросили из единственного жилья. Я сейчас думаю: если мы не нужны своей стране, если президенту и всем наплевать на нас, порядочных граждан, может, попросим убежища во Франции? Депардье сюда, мы — туда. Пока мы тут голодаем, о нашем здоровье никто не поинтересовался — ни депутаты, ни прокуратура, ни полиция. Зато уже пару раз зарубежные журналисты звонили: для них нонсенс, что государство не защищает своих граждан от произвола.
Люди и нелюди
Самая пожилая голодающая,
Зоя Андреевна же проживает в селе Агаповка, ей до голодающих самой в жизни не добраться. Помогли соседи. Они не родственники, не друзья, а просто порядочные люди. Когда узнали, что бабу Зоя приставы на улицу со дня на день выкинут, обежали все село, собрали подписи к коллективному требованию разобраться в ситуации Зои Андреевны.
Детей Подгорным бог не дал, потому, когда муж Зои почувствовал, что скоро умрет, предложил жене оформить договор ренты. Зоя Андреевна подумала и согласилась. Понимала: очень тяжело одной содержать дом одной, да и пенсия маленькая, на лекарства не хватает. Нашли чудесного парня с лучезарной улыбкой — риелтора. Он обещал провернуть дело вмиг. Привез деду договор ренты на ознакомление, сам отвез в регистрационную палату. Там смертельно больной человек не стал перечитывать талмуд. Подпись поставил — и выдохнул. Обеспечил любимой Зое старость, можно умирать. И вскоре скончался. Похоронили деда всем селом, как водится. И тут как тут тот молодой риелтор: Зоя Андреевна, освобождай дом, новые хозяева въезжать хотят. «Как освобождай? Куда мне деться?» «А это уже не мое дело. Вот договор купли-продажи, вот подпись покойного. Дед мне дом передал. Безвозмездно, то есть даром».
Бабу Зою соседи отвели в милицию. Старушку выслушали, пожалели, однако развели руками — помочь ничем не можем. Зоя Андреевна пошла обивать пороги прокуратуры. Один добрый человек подсказал: единственный шанс — признать сделку недействительной. Баба Зоя отправилась в больницу, где наблюдался ее покойный муж, и попросила докторов прийти в суд, дать свидетельские показания, что дед был недееспособен. Врачи пришли, оба, тем более, что состояние деда действительно было невменяемым. Однако докторов в зале суда даже не заслушали.
«Ну, наголодались вы, — померив давление Зое Андреевне, прибывший врач не находит слов. — Вы что же, пожилой человек, организм ослаблен, в голод вошли? Вам восьмидесятый год. Собирайтесь, едем в больницу».
«Не поеду, — Зоя Андреевна прижимает ватный тампон к вене. — Укольчик вы поставили, сбили давление, глядишь, не помру». — Старушка начинает рыдать: меня не будет, а если «эти» мой дом займут.
— Не займут, — уверенно говорит сосед, который привез бабушку в Приуральский. — Я за твой дом грудью встану. Давай ключ, не бойся, собаку с котом покормлю, лежи, лечись.
И первая жертва голодовки,
Рука руку моет?
«Наше главное требование — создание независимой комиссии из Москвы, чтоб разбиралась в наших делах, — заявляет Любовь Пластинина. — Наши, местные власти, друг на друга кивают и дела постоянно „теряют“. Рядовые полицейские при разговорах головами кивают, все понимают, но ничего сделать не могут. Прокуратура бездействует, следствие тоже. А вы знаете, что большинство этих риелторов — бывшие сотрудники внутренних дел? Мы считаем, на месте ничего никогда не решится. Тут у одной женщины судья наш, магнитогорский, принял решение в ее пользу, областной суд тут же пересмотрел. Она пошла к той судье, добилась аудиенции, говорит, может, вы мне можете чем-то помочь? А судья ей ответила — вы что, моей смерти хотите? Вот и все».
«Да мы столько знаем, что уже боимся за свои жизни, — говорят протестующие, — нам риелторы такие имена называют в числе своих покровителей, что волосы дыбом. Хотите, верьте — хотите, нет, но мы давно готовы к смерти морально. Кто нас защитит?»
Пока единственная защита собравшихся — сторожевой пес у дома Степановых. И тот при приближении незнакомых людей уже не лает. В эти дни в его доме собралось столько людей, что пес потерялся, кто друг и кто враг.
На призывы людей обратить внимание на безвыходность их ситуации отреагировал только местный омбудсмен. Алексей Севастьянов от своего имени и от имени пострадавших составляет жалобы во все возможные инстанции и поддерживает законные требования пострадавших, неоднократно встречался с обманутыми. Корреспонденту АиФ пообещал: если возникнет реальная угроза жизни голодающих, он немедленно прибудет в Магнитогорск.
Разочарованные в справедливости земной, люди из дома Степановых ходят в недалеко стоящие храм — помолиться. Продолжают писать жалобы и заявления во все властные структуры страны и ждут ответы. Они стали грамотными в юридических вопросах, как профессиональные юристы. Дают советы, пытаются предостеречь других. «Без квартиры вы никому не нужны. От вас отворачиваются знакомые, у вас пропадает статус, вы лишаетесь работы. Вы становитесь изгоями. По крайней мере в этой стране».
