Она же — его первая юношеская любовь, с которой они воссоединились после 40 лет разлуки.
Его глаза и руки
40 лет — у каждого в это время была другая семья. А потом судьба подарила им новую встречу. И ещё 11 безбедных лет, в которые Виктор любовался на свою Галку-Галчонка и называл её «свет очей моих». И даже когда дневной свет для него померк, когда он полностью ослеп, свет её любви остался с ним. А её рука теперь всегда в его руке. Виктор Михайлович перебирает её пальцы, будто гитарные струны.
Зрение он терял постепенно. Из-за этого и мечту о мореходке в юности пришлось похоронить. Даже медкомиссию в вуз за него проходил друг — у Соколова уже тогда было минус 12, а на носу — очки с толстенными линзами.
Теперь за плечами Виктора Михайловича 38 лет журналистского стажа и редакторской работы. И только первую свою книгу он смог набрать сам, остальные писал и до сих пор пишет со своей верной машинисткой-женой. В 80 лет она освоила компьютер ради любимого. Три книги он посвятил ей.
«Знаешь, Витя, если даже не удастся восстановить зрение, я отдам тебе свой глаз», — однажды призналась Галина.
Когда он ещё видел что-то на расстоянии вытянутой руки, учился во время прогулок ориентироваться по выбеленным бордюрам. Но потом, после двух неудачных операций на глазах, судьба щёлкнула выключателем и погасила мир окончательно. Галина стала его тростью, его глазами и руками. Она разделила с мужем и радости, и горести, как в той клятве, которую они друг другу не давали, потому что в загс когда-то пошли с другими и не по любви.
Злая молва
Галина и Виктор — одногодки, родились в одном и том же роддоме Копейска. В этом маленьком городке и прошли их детство и юность.
«Мы ходили вместе в танцевальный кружок, — вспоминает Виктор Михайлович. — Когда преподавательнице нужно было что-то показать, она вызывала меня и Галку. И я всегда деревенел, когда в паре с ней стоял. Так любил её. До сих пор помню её в костюме украинки, в вышиванке и красных сапожках!»
А потом их развели люди и пересуды. Виктор уехал учиться в техникум в Кустанай, а в разлуке воображение работает сильнее: «Друг Сашка Лаптев написал мне, что Галя увлеклась другим — Абреком Аюповым, первым в городе боксёром и хоккеистом. Я дико мучился. А потом Галке наврал, что у меня кто-то есть. По глупости и разошлись как в море корабли».
И Галя от обиды всё-таки вышла замуж за ухажёра-боксёра, хотя сбежать от него пыталась даже на свадьбе. Горячий парень Абрек очень ревновал жену и сжёг все письма Виктора, которые та бережно хранила.
«Приезжай, а то умру!»
А у него тоже была другая семья. Но Виктор чувствовал, что живёт — «как дым в трубу». Будто не свою жизнь проживает, а чужую, взятую взаймы. И однажды в редакционную почту (он тогда работал на Украине в газете «Советское Приднестровье») пришло письмо от давнего друга Сашки Лаптева. «И кстати, — писал Сашка, — недавно видел твою Галку. Она овдовела и, наверное, до сих пор в тебя влюблена».
Соколов отправил ей письмо, она ответила. Они переписывались четыре года.
«Витя писал мне каждый день, — рассказывает Галина Васильевна. — Я даже пронумеровала письма, чтобы не запутаться. Если были праздники и почта не работала, то потом приносили целую пачку. Он описал мне всю свою жизнь, как жил без меня».
Но однажды вместо письма пришла телеграмма: «Приезжай, а то умру. Виктор». Галина собралась и поехала. Навсегда. В другую страну. Без гражданства. Зато по любви. Впервые. И это была его Галка, а не женщина из чужой жизни.
Впереди были лучшие 11 лет в жизни обоих — они купались в море, а в декабре на их даче цвели розы. Они ездили на велосипедах и собирали зверобой и ромашку. Он редактировал газетные статьи, она работала в библиотеке. И даже тогда, когда на них посыпались «негоразды», они приняли их вместе.
Жена милосердия
«А жизнь ломает, гнёт тебя вкрутую, порой стереть стремится в порошок. Запомни истину простую — пока не хуже, значит, хорошо».
Это стихи Виктора Михайловича. Он знает, о чём пишет. Ведь после полной слепоты свалилась новая беда — туберкулёз, распад левого лёгкого.
Десять месяцев он лечил дырку в лёгком. Десять месяцев Галина принимала таблетки для профилактики, чтобы не заразиться. Десять месяцев она, как часы, каждый день ездила к нему в тубдиспансер: вставала в 4 утра, шла 4 км до железной дороги с торбой — домашними обедами, потом ехала электричкой, которая останавливалась у каждого столба, пересаживалась на тихоходный трамвай. Пять часов пути туда-обратно.
Как-то главврач тубдиспансера заметила: «Ну не жена у вас, а прямо-таки сестра милосердия». Соколов её поправил: «Не сестра, а жена милосердия».
Многие действительно принимали её за медсестру. Галина надевала халат и хлопотала: сводить на процедуры, принести еду с кухни, проклеить окно. А вокруг — бывшие зэки, лечащие лагерный туберкулёз, для которых палаты — «камеры», а обед в столовой — «пайка».
Барсучье сало, козье молоко и стёртая в порошок чесночная ботва. Три раза в день по чайной ложке. Она зачитывала до дыр газеты о здоровье. Но не народные рецепты и снадобья выходили Виктора Михайловича, а её любовь и забота.
Потом они уехали с Украины в город своего детства и любви. И живут рука об руку, душа в душу.
Незрячий Соколов сейчас опять работает редактором. И сразу двух журналов — звукового «К свету» (это диск с озвученными текстами) и печатного «Ключ». Они оба, Галина и Виктор, находят слова утешения для тех, кто теряет источник света. А у Виктора Михайловича благодаря жене — новый диагноз: клиническая вера в любовь и добро.
