Анастасия Вертинская: «Я всегда ненавидела советскую групповщину»

Переоценка

Ольга Шаблинская, «АиФ. Здоровье»:​ – Анастасия Александровна, я помню наше первое интервью с вами много лет назад, где вы процитировали «Дядю Ваню»: «Не жил я, не жил», – имея в виду, что очень много работали всегда… А как сейчас?

Анастасия Вертинская: – Я реализовала себя полностью. А теперь живу. И счаст­лива. Ничего меня не тяготит, ничего не обязывает к чему-то… Наконец-то уяснила: я – не тот человек, который любит публичность. Никто не понимает, почему я не хочу появиться на каком-то гламурном вечере. Но мне правда не надо, чтобы обо мне писали: пришла такая-то и такая-то «в сумке от Дольче и Габбана». Тем более что у меня ее нету.

Анастасия Вертинская: «Свободу свою не отдам»

Читайте подробнее

– Чем сегодня заняты ваши будни?

– 2014 год я посвятила юбилею отца. Мы вместе с сестрой Марианной подарили архив Александра Николаевича Литературному музею. Папа вернулся в Россию в 1943 году, он стремился сюда… И я хочу, чтобы его архив здесь находился – и эпистолярный, и аудио, и фотоархив. Хочу, чтобы он принадлежал России. Думаю, что и папа хотел бы этого…

Ирина Алфёрова: «Красота - моё наказание...»

В том году у меня мамы не стало… (Мать актрисы – художница и актриса Лидия Вертинская. – Ред.) Когда умирает такой близкий человек, как мать, ты листаешь страницы назад… Я совершенно переосмыслила ее личность. Например, она мне всегда казалась абсолютно безалаберной, рассеянной, ужасной накопительницей. Ничего не выбрасывала. Я всегда возмущалась: ну надо же такой барахольщицей быть! Все собирает…

А потом, когда ее не стало, я начала копаться во всяких бумажках. Конечно, там есть лишнее – например счета за электричество 57‑го года. Но, с другой стороны, мама сохранила каждую записочку отца, каждую его почеркушку, каждый предмет, который Александру Николаевичу когда-то принадлежал. Это гениально!

Папина дочка

– Психологи говорят: брат­ская и сестринская любовь – это миф. На самом деле это всегда борьба за родительскую любовь. У вас есть старшая сестра Марианна Вертинская, которая тоже стала актрисой. Была у вас конкуренция?

– Конкуренция – это мягкое слово! У нас с Машей была страшная ревность… Я порой с папой не разговаривала по неделям, не отвечала на его письма: он, видите ли, подарил ей куклу в розовом, а мне – в голубом! Это ужас был для меня. Папа называл Машу Биби. А меня – Настенька. Я была возмущена. Потому что Марианной можно было назвать только ту, которую любишь. А кого ненавидишь – только Настенькой. У нас все уборщицы в школе были Настеньки.

Я очень комплексовала. От того, что мне говорили: «Ты дочка Вертинского, да?» Когда мне говорили: «Какая красивая!» – меня опять колбасило, ведь это была не моя заслуга. Мне хотелось, чтобы сказали: «Какая ты актриса!» Но, после того как я дождалась этого, ушла из театра. Это было то время, когда мне уже не хотелось работать в коллективе, я – не общественный человек вообще, я индивидуалистка. Понимаю, что спектакль – это коллектив. Но театр… Мы должны были приходить на собрания, иначе нам ставили прогул. Я эту советскую групповщину всегда ненавидела.

– Анастасия Александровна, что в вашем характере от отца?

Ирина Муравьёва: «Я прежде всего мама, а потом уже актриса»

– А чего больше?

– Ну как всегда – в балансе. С возрастом, конечно, уже нет причин вредничать, никто уже не атакует и не надо держать все время осаду. Поэтому стало свободнее дышать, стала легче и мудрее жизнь. Мне нравится мой возраст! Столько всего интересного вокруг! Я вообще человек, который не терпит скуки. Для меня сегодня очень приятная пора настала. Книги ты уже все прочла. Стараешься в современной литературе узреть какой-то шедевр – и ничего не выходит из этого. Возвращаешься опять к своим кумирам – к Толстому, Достоевскому и Чехову и получаешь уже какое-то другое наслаждение, перечитывая их. По-другому смотришь на литературу, нежели чем в юные годы. Раньше был какой-то потребительский взгляд: волнует она меня или не волнует? Интересно или неинтересно? Легко я читала или тяжело? А сейчас уже все читаешь легко, с интересом, все волнует.

Анастасия Вертинская: «Я порой мечтаю об одиночестве, но не могу его получить»

Читайте подробнее

Против течения

– Вы сыграли в большом количестве фильмов, но тем не менее «советской» актрисой никогда не были. Да и внешность у вас совсем несоветская…

Гамлет, женатый пять раз: характерный герой Михаила Козакова

– Вы довольны своей актер­ской судьбой?

– Конечно. Настоящее удовольствие началось, когда я перешла во МХАТ. Там я работала с Эфросом, играла классику в постановке Ефремова. И это была уже другая культура театра.

– Я правильно понимаю, что кино вы сегодня сказали «нет»?

– Вовсе нет. Если будет хорошая роль – с удовольствием снимусь. А маму киллера, как я вам уже говорила несколько лет назад, я играть по-прежнему не хочу.

Семейные истины

– Анастасия Александровна, вы сказали в интервью «АиФ», что ваш бывший муж Никита Михалков хотел срежис­си­­ровать и брак с вами. Но разве личную жизнь можно срежиссировать?

Та самая Надюха. Как «Любовь и голуби» всенародно прославили Нину Дорошину

– Внуки называют вас Наной. Часто ли вы видитесь с ними?

– Я все время с ними на связи. Что-то делаю для них. Обсуждаю их проблемы со Степой (сын актрисы – известный ресторатор Степан Михалков. – Ред.). Проблемы у них типичные – возрастные. 15 лет Васе, Пете – 12, они входят в тинейджерский возраст. Самая старшая – Сашенька (ей 20), уже окончила институт и работает. А у мальчиков сложный период. Не слушаются родителей. Я Степану говорю: «Все будет хорошо». Они все замечательные, очень добрые.

– Кем собираются стать ваши внуки?

– Мальчики любят спорт, языки, оба рисуют. Вася вот хочет стать мотоциклистом. Не уверена, что это радует его родителей (смеется.) Не могу сказать, что у них есть на этот период какие-то особые дарования, думаю, это будет известно позже.