Госпожа Сырова, в моем письме Вы не обнаружите ни единой претензии, только мольбу, я устал от полемики и конфронтации, в которых с подозрительным энтузиазмом участвуют все, от рядовых граждан до артистов.
Однажды я написал про покончившую с собой девочку из Ростовской области, ее довели насмешками с виду нормальные люди, и там, в этом поселке, бывший боцман, пожилой мужчина, чистый помыслами, знавший юную самоубийцу, вздыхал без конца: «Была бы живая — забрал бы к себе, увел бы от бездушных людей, она светлая была»...
Я не провожу никаких параллелей, у меня к подсудимым очень сложное отношение, но я бы забрал их или упросил уважаемых людей взять их на поруки, что в любом случае лучше, чем сгнить в тюрьме, и хорошо, потому что, хоть они и хорохорятся, видно, что они боятся Вас, боятся всего, что накликали и что происходит. Так получилось, что мне объявляли приговор три раза, и все три раза меня трясло от страха, но я мальчик, уже пожилой, а это девочки, глупые девочки.
Я не знаю, я надеюсь на то, что Вы трудно переживаете этот процесс, потому что не может человеку не быть дела до заблудившихся дурочек, сглупа чуть — если Вы будете великодушны, это «чуть» станет актуальным — не похеривших собственные жизни.
Они должны начать новую жизнь. Я говорю «должны», а подразумеваю «дайте им попробовать». По ним видно, что они даже не знают, что такое нормальная жизнь; там нет никакой идеологии, там был детский выпендреж, а дети в своем самоутверждении, поверьте семикратному папе, бывают очень жестоки.
Но ТРИ ГОДА В ТЮРЬМЕ?! Это предложение гособвинения кажется мне не просто слишком резким, оно кажется мне, простите, абсурдным. Сигналы нужно уметь считывать, и Вы должны быть в этом сильны, а сигнал один, он похож на мерзкий звук сирены: люди и так озлоблены, поделены на лагеря. Да, жестокость иногда кажется очень понятной, но это ведь не делает ее допустимой.
Я наблюдаю, как эти девочки, да чего там, мы все опускаемся в ад, я сопротивляюсь отчаянно, я не хочу туда, я хочу жить среди людей, измеряющих добродетель тем, в том числе, кого мы простили, согрели, спасли.
Я умоляю Вас вспомнить о высоте, на которую Вы поставлены, и не сажать девушек в тюрьму.
С УВАЖЕНИЕМ, ОТАР КУШАНАШВИЛИ, ПАПА, ЗЕК, ЖУРНАЛИСТ.
Отар Кушанашвили: С чего начинается и где кончается Родина 
Отар Кушанашвили: Без прощальной записки 
Отар Кушанашвили: Благородный барыга 
Светлана Шмелёва: Живые мёртвые 
Жертвы и… жертвы 
