«Спецы» заграничные: айтишник, гинеколог и архитектор о работе в России

АиФ.ru поговорил с иностранными IT-консультантом, архитектором и гинекологом и узнал, почему они оставили свои страны и сложно ли иностранцу работать в России. 

«В России дают дорогу молодым»

Андреа Греко — итальянец, в России работает архитектором.

«Италия в данный момент переживает не лучшие времена, а в России, в частности в Санкт-Петербурге, много возможностей и большой выбор того, как и где можно реализовать себя в профессии», — объясняет 33-летний Андреа Греко.

Андреа архитектор по профессии. Два с половиной года назад он приехал в Россию не только проектировать здания и интерьеры, но и строить любовь с красивой русской девушкой по имени Ольга. 

«В Петербурге никто особенно не хочет брать на работу иностранца, потому что многие просто не знают, как правильно его оформить на работу и должны ли они будут платить налог, — рассказывает Андреа о первых трудностях трудоустройства в России, — просто эта некая волокита, которая занимает много времени и похождений из одного ведомства в другое с кучей бумажек. А так, в принципе, ничего сложного. Мне нравится, что в России дают дорогу молодым, в отличие от Италии. У нас предпочитают держать знающих специалистов до конца и неохотно берут на работу тех, кого нужно будет обучать, например, после института».

Уже больше двух лет Андреа Греко живёт в Санкт-Петербурге.

Сейчас Андреа работает по специальности в одной из крупных петербуржских компаний — Институте Территориального развития. 

«Мне всегда нравилась моя профессия. В Италии у меня была небольшая студия вместе с друзьями, — рассказывает о своей работе Андреа Греко. — У меня было много амбиций по поводу работы и хотелось многого добиться, но ситуация сложилась не в нашу пользу, и пришлось переехать. Как работают русские и как работают итальянцы? Трудно сказать. Здесь, как и там, всё зависит от человека. Есть «халявщики» и в Италии, и в России. Но меня радует, что в компании, где работаю я, люди свою профессию любят и работают с удовольствием».

О переезде из солнечного сицилийского города Катании в северную и хмурую российскую столицу Андреа совершенно не жалеет. Говорит, уже привык к частым питерским дождям и свинцовому небу. Сейчас с помощью супруги Андреа продолжает осваивать тонкости русского языка и грамматики и мечтает поскорее стать папой.

«Рабочих из Европы ценят выше своих»

Патрик Мур — ирландец. В России работает консультантом в сфере IT-технологий. 

В Россию приехал, когда Европу кризис накрыл. Там у меня была работа. Но из-за кризиса платить стали меньше. Я бросил работу и пошел искать, как могу сам заработать. Тогда кризис не так задел Россию, я и понял, что это перспективная страна. Начал учить русский. У нас в Ирландии достаточно много людей, владеющих русским языком. А в конце 2008 я в первый раз приехал в Россию. Язык знал очень плохо к тому времени, да и географию вашей страны тоже. С этим были трудности. Помнится, мне надо было проконсультировать одну фирму в Сибири. Мы прилетели в Красноярск и до нужного города ехали очень долго. Я удивился тогда, какие у вас расстояния. И тогда мне очень хотелось увидеть медведя, гуляющего у вас по улицам. 

Вообще, сейчас иностранных специалистов, едущих работать в Россию, очень много. Дело в том, что в Европе мало рабочих мест и высокая конкуренция. Вероятность карьерного роста низкая, зарплата тоже. А в России проще. У вас рабочих из Европы ценят выше своих. Работодатель, как только слышит, что ты закончил европейский вуз и работал в какой-то западной компании, берёт сразу же и на хорошие деньги. И работодателя не волнует квалификация иностранного специалиста, которая может быть ниже, чем у российского. Это с точки зрения бизнеса неправильно. Да и трудностей в процессе работы у меня ни разу не возникало. Со мной всегда носились. И это непонятно и несправедливо. Я не раз встречал IT-специалистов в России, которые профессиональнее меня, у которых я консультировался и многое узнавал. 

Пускать корни в России я пока не собираюсь. Я развиваю тут свой бизнес, учусь. А когда приезжаю домой и рассказываю родным о России, мои близкие удивляются, например, тому, что Путин совсем не злой. На Западе слишком много мифов о вашей стране. 

А ещё я очень люблю русскую кухню. Думаю, может открыть в Ирландии своё кафе с русской кухней. И чтоб на закуску был холодец с хреном: очень его люблю. 

«Иностранцу больше доверяют»

Хамдо Аль-Шик Абдулджабар — сириец, в России работает гинекологом.

Необычный доктор с непривычным для русского уха именем Хамдо Аль-Шик Абдулджабар начал вести приём в женской консультации Новотроицка почти два года назад. Сирийский гинеколог покинул родную страну, где идёт война, и перебрался в Оренбургскую область.

«У меня жена родом отсюда, каждый год она с детьми ездила к родственникам в Россию. И в 2012, как обычно, поехала, в Сирии в это время началась война. В нашем городке было тихо, а вот в отдалении уже бомбили. Я собрался только на несколько месяцев приехать сюда, а потом, когда и в нашем городе начались боевые действия, мы подумали и решили остаться в Новотроицке. Нашли работу. Живём с родителями жены», — говорит врач. 

У врача из Сирии более чем 10-летний стаж работы в сфере акушерства и гинекологии. Кстати, высшее образование он получил в России. В 2003 году сириец закончил Самарскую медицинскую академию, после чего вернулся на родину, где работал в государственной клинике и параллельно имел частный кабинет.

Сегодня в Новотроицке у зарубежного специалиста наблюдается около 70 беременных женщин, несколько пациенток по болезни в стационаре, ещё у Хамдо есть дополнительная нагрузка в роддоме. Проблем в общении с коллегами и пациентками сирийский доктор не испытывает. Его происхождение выдаёт только лёгкий акцент и сложное имя. Ни одного отказа от врача с Ближнего Востока не было, скорее, наоборот, к нему идут пациенты с других участков.

«Бывают дни, когда я не успеваю принять всех желающих и мне приходится отказывать. Но у меня такой характер, что я не могу отказать больному, чем смогу — помогу, что знаю — скажу. Может, поэтому идут, а может, потому что иностранец, россияне больше доверяют чужим врачам. Поэтому, если не успеваю принять всех, то медсестра разговаривает с пациентами за меня, а я опускаю голову и начинаю заполнять бумаги», — объясняет Хамдо, беря очередную карточку.

«Писанины» в российской медицине, по словам сирийца, действительно много. Если приём длится 15 минут, то 10 из них тратится на заполнение карточки. 

«Сколько в Сирии работал, не помню, чтобы я ручку до конца исписывал, а тут постоянно заканчиваются. Врачи здесь не разговаривают спациентами, в основном всех интересуют именно симптомы, болезни. И быстрее записать. А вот приходит ко мне бабушка, в 79 лет ей вообще никакое лечение уже не нужно. Она со мной поговорила, всё рассказала и ушла довольная, а ведь до этого еле заходила в кабинет!», — восхищается сириец русскими женщинами. 

Хамдо Абдулджабар пока не планирует возвращаться на родину, хотя и не исключает этой возможности: «Когда жили в Сирии, я работал в клинике, у меня был свой кабинет, дом, автомобиль. Я зарабатывал очень хорошо, где-то три тысячи долларов, стал уже заведующим отделением. А потом война началась. Приехали сюда, а здесь ничего нет — ни квартиры, ни дома. Поэтому не хочу загадывать. Недавно мне предложили работу в Швеции. Но жена против, у нас дети, им опять придётся менять язык. Поэтому пока живём здесь. А так, как дальше сложится, никто не знает».